— Смешная девчонка.

— Я хочу свободу, — уворачиваюсь от настойчивых поцелуев, намертво сжимаю губы.

— Ты обретешь свободу, только когда надоешь мне, — его взгляд становится похотливым, я уже знаю, что последует дальше.

— Ты сегодня много говоришь. Опустись на колени и используй свой ротик по назначению, — Тимур давит на плечо, вынуждая подчиниться. И я безропотно исполняю его желание и беру в рот твердый член. Каждое мое движение механически отточено.

— Тише, детка, ты забыла, как я люблю?

К сожалению, я этого уже никогда не забуду, он намертво вбил в мою голову все, что любит. Замедляю темп, он громко, со стоном, выдыхает.

— Умница. Твои скандалы мне даже нравятся. Они добавляют перчинку в наши отношения, — Тимур, намотав мои волосы на кулак, руководит процессом, вынуждает брать член глубже. Из глаз катятся слезы, ничего похожего на возбуждение я не чувствую, лишь отвращение к мужчине и к себе. Мне противен его вкус и запах, но я научилась отключаться от реальности в такие мгновения.

— Ложись, — приказывает Тимур и раздевается. Бросает брюки на тумбочку. Тяжелая пряжка ремня задевает коробку конфет, и они летят на пол.

18. Глава 18

Мой взгляд прикован к конфетам. Лешкин подарок разлетается по полу. Почему-то до слез становится горько. Дергаюсь, чтобы собрать их, но Раевский не пускает.

Всей своей тяжестью он вдавливает меня в диван. И я должна изображать хотя бы жалкое подобие удовольствия.

Смочив пальцы слюной, Тимур проводит рукой по клитору и резко, без лишних ласк, входит. Сжав зубы, стараюсь не застонать от боли. Он уже перестал ругаться, что я постоянно сухая, списав все на мою фригидность. Ему легче во всем обвинить меня, чем понять очевидные вещи. От его ласк и поцелуев не кончать, а выть хочется.

— Безумно соскучился по тебе, — сначала облизывает сосок, затем с жадностью вгрызается в нежную плоть. Я должна хорошо отыгрывать, поэтому впиваюсь ногтями в спину Тимура и закатываю глаза.

— О да, детка, какая же узкая… Мне так хорошо с тобой…

А мне хреново и физически, и морально.

Цепочка с крестиком на шее Тимура, раскачиваясь в такт его движениям, каждый раз ударяет меня по носу. Уговариваю себя потерпеть, уже скоро он кончит. Надолго его не хватает. Спасибо, что хоть в сексе он обходится без извращений.

Тимур ставит меня раком, начинает двигаться быстро, резко, на всю длину. Шлепнув по ягодицам, хрипло стонет и дергает меня за волосы, от чего я громко вскрикиваю. Тут же поясницу опаляет горячая сперма. Из груди вырывается вздох облегчения.

Лежа на животе, отворачиваюсь от Тимура и смотрю в стену. Он поглаживает мою спину, водит ладонью по бедрам. Тошнота подкатывает к горлу с новой силой. Считаю минуты до его ухода. Надолго меня не хватит, я близка к срыву. Сегодня все иначе по ощущениям. Раньше в душе были обреченность и смирение, сегодня протест и боль.

И все из-за Лешки. Между нами ничего не было. Поцелуи и объятия не в счет. Но в моей душе и мыслях все было по полной. Я отдала свое сердце ему. И хочу, чтобы тела касался только он, а не Тимур. Меня тошнит от себя, словно я изменила Лешке.

Зажмурившись и громко застонав от раздирающей меня боли, резко сажусь, опустив босые ноги на пол. Тимур сжимает мое горло сильными ручищами. Проводит носом по щеке, шумно вдыхая запах моей кожи.

— Я ненавижу свою больную зависимость от тебя, — голос тихий, хриплый, словно из преисподней.

Хватка на горле становится сильнее, воздуха катастрофически не хватает. Впиваюсь ногтями в его руки. Хватаю ртом воздух, уже начинаю хрипеть.

— Иногда мне кажется, что если ты умрешь, мне станет легче. Я перестану любить и сходить с ума по тебе.