– Очень приятно, – Андрей пожал ей руку, задержав её в своей на мгновение дольше чем следовало бы. – Наслышан о ваших исследованиях.

– Взаимно, – автоматически ответила Вера, хотя на самом деле ничего о нём не слышала.

– Мы хотим, чтобы вы отправились через неделю, – вернулся к делу Лихачевский. – Всё необходимое оборудование уже подготовлено, разрешения получены.

– Неделю? – Вера не скрывала удивления. – Я только что вернулась с полевой работы…

– Время критически важно, – твёрдо сказал полковник. – Новые зоны наиболее активны в первые недели после образования. Кроме того, – он слегка понизил голос, – есть данные, что к зоне уже потянулись «туристы».

– Понимаю спешку, – Вера поджала губы. – Но всё же хотелось бы больше информации. Какие конкретно задачи ставятся перед нами? И почему именно я?

Полковник и Лихачевский обменялись быстрыми взглядами. Затем Игнатьев произнёс:

– Задачи стандартные: первичное картографирование зоны, фиксация аномалий, установка сенсоров для долгосрочного мониторинга. Ломов займётся технической частью, вы – потенциальным психологическим воздействием зоны. Вы лучший специалист по «изменённым» в стране, Вера Игоревна.

– А есть ли у военных особый интерес к этой зоне? – прямо спросила Вера.

Полковник чуть сощурился:

– У нас есть интерес ко всем зонам. С одной стороны, эффект снятия психологических травм крайне перспективен для лечения боевых ПТСР. С другой… – он помедлил, – есть определённые… побочные эффекты, которые нас беспокоят.

– Повышенная эмпатия, пацифизм, вегетарианство? – с лёгкой иронией предположила Вера.

– Скажем так, изменения личности, которые могут сделать человека непригодным к службе, – отрезал полковник.

– Кроме того, – вмешался Николаев, явно стараясь сгладить напряжение, – в вашем случае есть ещё один фактор. – Он нервно облизнул губы и посмотрел на директора, словно ища поддержки. – Ваш отец. Игорь Петрович был одним из первых исследователей зон. Именно его экспедиция собрала первые данные о Мещёрской зоне, до того как… до того как он пропал.

– Я знаю историю своего отца, – сухо заметила Вера. – При чём тут новая зона?

– Дело в том, – вздохнул Лихачевский, – что в Ярославской зоне есть некоторые аномалии, очень напоминающие те, что Игорь Петрович описывал в своих последних отчётах. Особый электромагнитный фон, специфические оптические эффекты… В общем, если кто-то способен быстро распознать эти паттерны и понять, с чем мы имеем дело, то это вы.

Вера почувствовала, как у неё перехватило дыхание. Тринадцать лет она искала любые следы отца, любые зацепки. И вот теперь новая зона, чем-то похожая на ту, в которой он пропал…

– Хорошо, – она выпрямилась. – Я согласна. Но мне нужно знать все детали.

– Андрей введёт вас в курс дела, – кивнул Лихачевский. – Он уже изучил предварительные данные по зоне и разработал модель для картографирования.

Совещание продлилось ещё около получаса. Обсуждали логистику, оборудование, протоколы связи. Полковник несколько раз подчёркивал необходимость «полной конфиденциальности миссии».

Когда Лихачевский и полковник наконец ушли, в кабинете остались только Вера, Николаев и Андрей.

– Ну как впечатления? – Николаев потёр виски, словно у него разболелась голова. – Неожиданно, да?

– Мягко говоря, – Вера опустилась обратно в кресло. – Что происходит, Виктор Семёнович? Почему такая спешка?

Николаев развёл руками:

– Честно? Не знаю деталей. Всё завертелось три дня назад. Сначала звонок из министерства, потом эти совещания… – он понизил голос. – Но мне известно, что РАН, Минобороны и ещё несколько ведомств буквально вцепились друг другу в глотки из-за этой новой зоны. Каждый хочет быть первым, каждый преследует свои интересы.