Измена. Я (не) смогу без тебя Лада Зорина

1. Глава 1

— Какого чёрта ты себе позволяешь? — муж встряхивает меня.

Я вырываюсь. Луплю его по голым плечам, вынуждая меня отпустить. Но и не думаю пускаться от него наутёк.

Размахиваюсь. Но он отталкивает мою руку.

— С-сволочь, — шиплю, отдёргивая руку. — Подлец! Творить такое… под одной крышей с женой и сыном!

Муж, обернувшись, бросает застывшей на постели девице:

— Одевайся. Тебя отвезут.

Даже сквозь слёзы вижу — своим вкусам Марат не изменяет. Девица роскошная телом, а светлая копна волос доходит до поясницы.

Так вот, чего ему не хватало. Молодого сочного тела. Конечно, это не то, что я — уже не такая стройная и подтянутая после тяжёлой беременности и не менее тяжёлых родов.

— Н-ненавижу тебя, — шепчу, отступая.

По крутой скуле Марата прокатывается желвак. Хватает меня за запястье, и рывком — на себя:

— Стой на месте. Стой, я сказал! Не смей убегать!

Девица, кое-как натянув своё платье, тенью пролетает мимо меня, обдав тонким флёром цветочных духов.

Внутри всё переворачивается от омерзения.

Дверь хлопает. Мы остаёмся одни.

Он обнажён, что совершенно его не смущает.

Да смущаться и нечему. Вылеплен словно греческий бог.

Знает, насколько хорош собой. Знает, что таким грех в однолюбах ходить.

— Отпусти! — дёргаю руку, но его пальцы держат моё запястье в железных клещах.

— Не так быстро, — синие очи горят. Прожигают меня едва не насквозь.

Второй рукой обхватывает за талию.

Мне кажется, от него разит её духами. Меня сейчас вывернет.

— Ч-что ты творишь? Отпусти меня! Немедленно!

— Кричи громче, — рычит мне в губы. — Хочешь, видимо, чтобы Сашка проснулся?

Мысль о сыне прошивает меня насквозь. Застываю, таращась на мужа. На жёсткую линию губ. Ни вдохнуть, ни выдохнуть не получается.

— Как ты смеешь… к-как ты смеешь его в это втягивать?

— Ты первая его сюда приплела.

— Ж-животное… — всхлипываю я, — без стыда, без совести…

— Холодная. Снежная. Баба, — произносит раздельно, ввинчивает эти слова в меня так, что каждое отдаётся нестерпимой болью. — Позабывшая, видимо, что у неё вообще есть муж.

Синий взгляд горит и горит. Прожигает меня накопившейся ненавистью. А пальцы по-прежнему стискивают моё запястье. Остаётся только гадать, останется ли синяк. Но, по правде сказать, сейчас это волнует меня меньше всего.

— С-снежная баба?.. — теперь слёзы хлещут уже в три ручья.

Это тает весь мой запал и моя избитая, искалеченная гордость.

— О, так ты всё-таки способна на чувства? — с притворным удивлением цедит муж. — Видимо, только мне они теперь не положены.

— Я не понимаю, о чём ты вообще говоришь! — почти кричу, а голос надламывается, хрипнет.

— Не понимаешь?.. — оскаливается Марат. — Конечно, ты не понимаешь. Ты же думала, что надёжно хранишь все свои тайны.

Мне кажется, кто-то из нас точно сходит с ума. И я готова допустить, что, возможно, мы оба свихнулись.

— У меня… у меня нет никаких тайн от тебя, — наконец нахожу я свой голос. — У меня от тебя — нет. А вот у тебя тайны как раз появились. Белобрысые тайны!

Марат усмехается. Его мой выпад совсем не впечатлил. Возможно, он даже ждал, что именно так я ему и отвечу.

Потому что рывком притягивает меня к себе — и я невольно вжимаюсь в его обнажённое тело.

Горячее, сбившееся дыхание обдаёт мою щёку и ухо:

— Прекрати строить из себя дурочку, Милена. Потому что, видишь ли… я всё знаю. Я читал твою переписку.

2. Глава 2

— Что?..

Муж усмехается — криво, с издёвкой. Верхняя губа чуть приподнимается, обнажая ряд идеально ровных белых зубов.

Когда-то я голову теряла от этой усмешки. Но сейчас она была хищной, жестокой. Сейчас ничего хорошего она мне не сулила.

Потому что Марат чувствовал, знал, что настала пора отыграться. Он считал, что имеет на это полное право. Вот настолько полное. Вплоть до измены.

— Не ожидала.

Супруг с нескрываемым удовольствием следит за тем, как на моём лице отпечатывается потрясение. И я ни за что не смогла бы никак притвориться. Не смогла бы его скрыть, даже если бы от этого зависела мою жизнь.

— Как ты посмел?.. Это же… это личное. Так делать нельзя!

— О-о-о… — муж округляет глаза в притворном удивлении, тёмные брови сходятся на переносице. — Так мы о личном теперь поговорим? Да я же не против. Давай поговорим, Милена. Давай. Как у нас с личной жизнью-то в последнее время?

Я молчу, подыскивая слова. Но они, как назло, ускользают от меня, окаянные, расползаются.

А Марат нетерпелив. Он ждать не любит и не умеет. Слишком норовист. Слишком горяч. Вечно прёт напролом. Даже сейчас. Даже когда вся наша совместная жизнь летит в чёрную бездну.

— А я скажу тебе, как у нас дела с личной жизнью, — он по-хозяйски проводит горячей рукой по моему бедру, безжалостно сжимает пальцы на талии. — Никак. У нас её нет. Нет у нас никакой личной жизни!

Я на мгновение прикрываю глаза, пытаясь стоически пережить его взрыв праведного, как ему кажется, гнева.

— Ты. Не имел права. Читать.

Стараюсь не повышать больше голос. Толку от этого никакого. От криков он лишь сильнее заводится. А я уже всерьёз переживаю, что Сашка проснётся и, не приведи господь, примчится сейчас выяснять, что за шум.

Марат меня не отпускает. От его тела идёт такой жар, что мне кажется, я горю вместе с ним. От всего за раз: от унижения, от страшной обиды, от неожиданного и потому такого сокрушительного предательства.

— Не говори мне о правах, — низко стелется его хриплый голос. — Не сейчас. Не смей меня попрекать этой мелочью.

— Мелочью? — ничего не могу поделать с собой, вскипаю. — Это не мелочь, Марат! Это… это предательство!

— О предательстве поговорим? Ну давай поговорим о предательстве, — он подталкивает меня к стене, впечатывает в неё, нависает над моей головой, лишая всякой надежды на то, чтобы вырваться. — Я, представь себе, о нём начитался так, что на всю жизнь, кажется, хватит. Как тебе со мной сложно и трудно. Какой я неуправляемый. Какой я не такой. Совсем не принц на белом коне, о котором ты когда-то мечтала. Не дотягиваю до твоего идеала!

— Ты не имел никакого права это читать.

— Ты оставила ноутбук на столе, чтоб тебя! Мне твои сообщения сами в глаза прыгнули! И раз уж я их прочёл, ты будешь обвинять меня в том, что я прочёл остальные? Как бы ты на моём месте поступила?

Я заставляю себя удержать его пышущий гневом взгляд и отвечать. Отвечать то, что думаю.

— Я не стала бы читать ничего. Хотя бы потому что такие вещи могут быть неправильно истолкованы, когда вырваны из контекста!

— Контекст мне более чем понятен, — хмыкает муж. — Контекста там предостаточно.

— Это что ещё значит?

— Ничего, — с неожиданной горечью обрубает муж, отталкивается от меня, отворачивается, и не глядя подхватив со стула халат, натягивает его на свои мощные плечи. — Уходи, Милена. О наших взаимных претензиях мы поговорим завтра утром.

Сдерживаюсь, чтобы не взвыть от этой стремительной смены его настроения. Внутри всё горит от боли и унижения.

Но я заставляю себя не сломаться:

— Завтра утром мы не только о претензиях поговорим.

— Что, уже думаешь, как будешь от меня избавляться? — муж завязывает пояс халата на талии. — Нет, Милена. Об этом можешь забыть. О возможном разводе даже не заикайся.

3. Глава 3

— Ты мне не указ, — голос дрожит и прыгает.

Чувствую себя жалко, но подбородок не опускаю.

Он не имеет права вот так, безапелляционно заявлять мне подобное.

Марат снова на меня наступает. Я упираюсь лопатками в дверь, которую за собой так предупредительно закрыла его безымянная наложница.

— Надо же, — он неожиданно подхватывает прядь моих растрепавшихся по плечам волос и пропускает её между пальцев. — Откуда только это берётся? Столько огня я в тебе и не припомню. Что вдруг случилось? Это тебя так чужая девка под нашей крышей вдруг завела?

Он умел это делать. Умел выводить меня из себя. Знал, как вывести на эмоции. Как заставить меня реагировать. Марат сам сдержанностью не страдал и других провоцировал на откровенность.

— Ну, что молчишь? — он легонько потянул меня за прядь, понукая не отмалчиваться, ответить. — Или, может, всё дело в твоих неуёмных фантазиях, которые ты готова доверять кому угодно, только не мне?..

Это зашло непозволительно далеко. Слишком глубоко и слишком больно.

На этот раз я всё же успела. Размахнуться как следует не удалось, но ладонь всё равно огнём обожгло.

Словно о скалу гранитную приложилась.

Отдёрнула руку и зашипела от боли. Но хотелось ударить ещё. И ещё. Бить, пока рука совсем не отсохнет.

— Полегчало? — оскалился. — Я надеюсь. Потому что дальше легче не будет. Это я тебе обещаю.

— Ты многое себе позволял. Многое! Прощала я тоже многое. Но это… это уже за всякой гранью!

— Что именно? — Марат смерил меня обжигающим взглядом. — Что именно? Уточни. Чужая в моей постели или моё вмешательство в твою личную жизнь?

На глаза навернулись новые слёзы. Он ещё и издевался!

— Всё! — крикнула я. — Всё это вместе!

— Знаешь, — он обвёл меня взглядом и вздохнул с притворной усталостью, — а ничего ведь этого не случилось бы, если бы не твои уговоры.

— М-мои уговоры?.. — заморгала я слипшимися от слёз ресницами. — Какие мои уговоры?

— Это ведь в твою красивую голову пришла замечательная идея отправиться на семейную терапию. Это ведь тебе пришло в голову меня исправлять. Будто я сломанный механизм, а ты идеальна!

Господи, да к этому-то как всё случившееся относилось?