В процедурном кабинете сразу же появляется врач — немолодая женщина с усталыми глазами, которая сначала хочет что-то сказать, но под взглядом Глеба замолкает и просто кивает на кушетку.

Он бережно опускает меня, почти нежно. И он ведь всегда так ко мне прикасался.

Я думала это любовь…

А оказывается ему всегда было меня мало.

От этой мысли мне становится только хуже.

Я сжимаю зубы, чтобы не показать, как меня трясёт. Как ненависть и боль, переплетаясь, душат меня.

— Вам нужно немного подождать за дверью, — наконец решается обратиться к Глебу врач.

И я молюсь, чтобы он послушал хотя бы эту тетушку. Надеясь хоть на мгновение остаться без его надзора.

Но он всё ещё не сводит с меня пристального взгляда. Будто читает меня. Изучает.

Словно впервые видит.

— Я останусь с женой, — отрезает безапелляционно и упрямо опускается на стул у стены.

— Что ж, — доктор вздыхает, кивает медсестре, мол она может идти, и подходит ко мне.

— Подождите, — останавливает Глеб медсестру, которая уже почти вышла за дверь: — В моей машине на заднем сиденье покойник. Заберите его оттуда и воскресите, чтобы моя жена не волновалась.

Медсестра таращит глаза, но только кивает, ничего не спрашивая, явно боясь задавать вопросы этому бугаю бандитской наружности.

Я не смотрю на него. Я вообще стараюсь не видеть ничего, кроме стерильно белых стен кабинета.

Мне хочется, чтобы его не было рядом. Хочется стереть его голос. Его прикосновения. Даже воспоминания о нём из моей головы.

Но я будто по привычке чувствую его присутствие каждой клеточкой своего тела.

И от этого больнее, чем от раны на руке.

13. Глава 13. Варя. Внеочередная глава за вашу теплую поддержку❤️

Сижу на жесткой кушетке, и сквозь боль наблюдаю, как врач обрабатывает глубокий порез на моей руке. Жжет невыносимо, но это ничто по сравнению с тем огнем, который сжигает меня изнутри, стоит только взглянуть на Глеба.

Он сидит на стуле у стены, уперевшись локтями в колени и нервно сцепив пальцы в замок. А глаза его буквально сверлят меня насквозь, словно он пытается заглянуть в мою голову.

И чего ему теперь надо от меня? Почему не может просто уйти и оставить меня в покое?!

— Рана глубокая, швы придется наложить, — говорит врач, отрывая меня от мрачных мыслей. — Вы готовы?

Я молча киваю, избегая смотреть в сторону мужа. Вернее, того, кто был моим мужем еще каких-то пару часов назад.

Боль физическая, кажется, лишь отвлекает от той огромной зияющей раны, что оставил мне этот мерзавец. Как жаль, что для неё нет такой же иглы и нити. Зашить бы, заклеить пластырем, выпить обезбол и подождать пока заживет.

— Ой, — пищу тихонько от боли.

— Будьте осторожней. Чтобы ей не больно было, — требует невозможного Глеб. — И еще... — сверлит меня взглядом, — мою жену тошнит. Надо бы проверить почему. Может, кровь сдать или что там еще надо?

В груди все леденеет от ужаса.

Только этого не хватало.

Чего он привязался-то? Неужто догадывается о чем-то?

Тогда точно нельзя, чтобы доктор начала задавать наводящие вопросы. Она-то знает что такое токсикоз. И хватит одного ее вопроса о возможной беременности, чтобы Глеб больше от меня не отстал, покуда не убедится…

— Тошнит? — доктор смотрит на меня поверх очков. — А когда была последняя менстру…

— Никакая я тебе не жена больше! — резко перебиваю ее, вскидывая на мужа яростный взгляд.

Мне просто жизненно необходимо пресечь этот разговор. Поэтому я готова даже озвучить перед посторонним человеком унизительные факты, способные отвлечь ее от дальнейших расспросов. Лишь бы она не продолжила.

— И хватит лезть не в своё дело, Глеб! — мой голос звучит достаточно резко, чтобы никто не пытался меня перебить. — Я уже сказала: меня от тебя тошнит! От той грязи, в которую ты меня окунул сегодня. И никакие анализы мне для этого не нужны.