– Орлова, выпишем вас сегодня пораньше, – сообщает мне с улыбкой врач, которая пришла на последний обход, уже с документами. – У вас все хорошо, смысла вас держать дольше нет. Так что обрадуйте вашего папу, а то извелся наверняка.

Я киваю и действительно берусь за телефон. Вот только пишу не нашему папе.

«Нас выписывают пораньше, в пятнадцать тридцать сможешь приехать?»

Телефон сразу же пиликнул в ответ.

«Конечно. Буду ждать внизу».

В назначенное время мы спускаемся вниз, в комнате выписки я переодеваюсь, а Леву упаковывает в конверт медсестра и с улыбкой вручает мне его.

– Славный малыш, спокойный, даже не проснулся. Ну что, ждем вас снова, – с этими словами она вкладывает мне в руки укутанного сына и открывает передо мной дверь в холл, где обычно ждут нетерпеливые папы и родственники.

Сердце пронзает боль, когда я вижу Андрея. Не этот мужчина должен меня встречать, всё не так, всё неправильно! И я дергаюсь назад. Надо позвонить Диме, надо ему сообщить… Но память услужливо подкидывает нужные кадры и морок слетает.

Я встряхиваю волосами и с улыбкой иду навстречу мужчине.

Совершенно чужому мужчине, который за такое короткое время стал ближе и роднее, чем собственный муж.

***

❤️

А еще я вчера стартовала с новой историей "Развод. Сердце забираю с собой", приходите читать, буду очень рада ❤️

Будет эмоционально и непросто. И в комментариях у нас уже жара :)

***

Аннотация:

– Вера, ты что, вернулась?
– А ты меня, я вижу, не ждал, – сухо констатирую я, хотя мне хочется отвесить ему оплеуху.
– Почему же, ждал, – усмехается он.
– И готовился, да? – киваю на девицу, которая уже прекратила визжать, прошла в ванную. Мою ванную. И взяла моё полотенце.
***
Все четырнадцать лет брака я пребывала в счастливом неведении о том, что мужу скучна наша семейная жизнь. Как оказалось, он хотел совершенно иного. И я это вижу, когда неожиданно возвращаюсь домой.

13. Глава 11

Выхожу из палаты, а ноги не идут. Тяжесть такая, будто на меня все проблемы мира навалились.

Наверно, только сейчас я начинаю ощущать, насколько Лина обижена и зла. И я впервые задумываюсь, что она может не простить. Грудь рвёт от боли, выворачивает. В затылке стучит тупая боль, давит виски. Делаю судорожный вдох, словно забыл, как дышать. Так и есть, Ангелина была моим воздухом, а теперь даже дышать тяжело.

Не помню, как спускаюсь. Перед машиной снова закуриваю сигарету. Затягиваюсь.

Тошнота подкатывает к горлу. Вспоминаю, что сегодня ещё ничего не ел. Но есть и не хочется. Я бы лучше выпил чего-нибудь крепкого.

Докуриваю, сажусь в машину.

Гоню.

Вслушиваюсь в музыку, снова и снова прокручиваю, как Ангелина шипит на меня, как швыряет цепочку. Я ведь её специально заказал, хотел чтобы у неё всегда было напоминание обо мне.

Дома тихо и темно. В одиночестве мысли давят ещё сильнее.

Наваливаются воспоминания, как я сидел в такой же тишине ночью перед гробом с мамой. Мне было пятнадцать, когда она умерла. Я ненавидел себя в то время, потому что считал, что она из-за меня руки на себя наложила. Надо было в тот вечер никуда не уходить. Она просила. А я, как последняя сволочь, ушёл, друзья казались для меня намного важнее. А через два часа, когда подходил к дому, заметил скорую. И даже сердце ни разу не ёкнуло.

В ту ночь я долго просил мать в мыслях простить меня. И обещал, что больше никогда не буду равнодушным к своим родным.

Но прошло двадцать лет и снова забыл. Забыл про это обещание. Лью в стакан янтарную жидкость. Делаю глоток. Не чувствую ничего. Даже виски не может заглушить боль.

Сейчас я чувствую себя так же, как и двадцать лет назад. Знаю, что виноват. Страх накатывает внезапно, хватает за горло, чёрной вязкой массой заползает под одежду.