Усмехаюсь собственным мыслям. Хотя нет ничего смешного. Не знаю, что буду говорить Лине, но нутром чувствую, что мне надо быть с ней сейчас рядом.

Стоит мне только появиться, меня уже атакуют двое. Старая медсестра подключает охранника.

– Посещения закончились. Приезжайте завтра, – бурчит сердито.

– Я от Льва Николаевича Баксакова. Он разрешил пройти к жене и вещи отнести.

Глаза с набрякшими веками открываются так широко, что мне становится видно голубую радужку глаз медсестры.

– Настырный какой. Уже и до главврача дошёл, – а тон остаётся всё тот же недовольный. – А вот и проверю. Сейчас.

Уходит куда-то, возвращается минут через пять и зовёт за собой.

– Пять минут у тебя. Вещи отдашь, ребенка посмотришь и всё. И не смей руки к малышу тянуть.

– Хорошо.

Сует мне в руки халат, шапочку одноразовую, бахилы. Руки заставляет обработать дезинфектором. Поднимаемся по лестнице на третий этаж. Подхожу к восьмой палате. Толкаю дверь.

Удивленно отмечаю, что палата одноместная. Это очень хорошо, сможем нормально поговорить. На одноместной кровати, свернувшись вокруг маленького комочка, лежит Ангелина. Не спит.

Увидев меня, вздрагивает. Медленно поднимается на руках.

– Зачем…

– Тсс, не ругайся. Я сумку привёз и твой телефон.

Стою на месте, хотя хочется подойти и обнять её, но какой-то внутренний страх сдерживает. Вдруг нельзя, вдруг больно сделаю.

Она неловко встаёт с кровати, заметно, что двигается с трудом.

– Понь, с тобой всё хорошо?

Подходит ближе.

– Какого чёрта ты припёрся? И перестань меня так по-дурацки называть! – злобно шипит на меня.

Слова её стегают не хуже длинного ремня с бляхой, которым так любил воспитывать меня отец.

– Я переживал.

– Зачем? У тебя же теперь новая игрушка. Вот и вали к ней, – рвёт цепочку с шеи, которую я подарил накануне и швыряет в меня. – И свой подарок забери.

– Ангелина… Я знаю, что накосячил. Знаю, что ты обижена. Я сам себя за это ненавижу, но, пожалуйста, не принимай поспешных решений.

– Уходи. Не хочу больше ни видеть тебя, ни слышать. Никогда не прощу. Слышишь? Никогда.

– Ангелина…

– Уходи!

В палату заглядывает медсестра.

– Время закончилось.

Мне хочется сказать Лине миллион слов. Сказать, как сильно её люблю и, что Вера ничего для меня не значит, но смотрю на неё и понимаю – сейчас все мои слова наткнутся на стену, которой она себя окружила.

Отступаю.

– Хорошо. Если что-то надо будет напиши или позвони.

Выхожу.

12. Глава 10

Я учусь быть мамой. Оказывается, теория очень сильно отличается от практики. Я пол беременности просидела на Литтлване, читая всё про грудное вскармливание. Ха.

В общем, я сейчас чувствую себя так, как будто мне выдали жутко умный и продвинутый гаджет с ПО на китайском языке, а инструкцию приложить забыли. Начиная с того, почему не идет молоко и когда оно пойдет, заканчивая тем, а нужно ли пеленать малыша.

Я в полнейшей растерянности снимаю шапочку и глажу темные волосики сына. Молока еще не было, и как мне объяснила медсестра, это нормально. Пару дней пойдет молозиво и придет молоко.

– А пока, мамочка, успокойтесь, кушайте, спите, общайтесь с малышом. Он у вас, кстати, очень спокойный, так что наслаждайтесь покоем, – с улыбкой говорит она.

За всеми этими заботами я забываю обо всем остальном. Днем было не до мыслей. Пока придет очередной врач, пока я покормлю Леву, пока мы с ним поспим, – время проносилось очень быстро.

Но стоило дню закончиться, как обходы врачей прекращались и наступала тишина. И одновременно моя мука. Потому что именно тогда на меня наваливались воспоминания и мысли.

Лева засыпает, в коридоре тоже тихо, и даже не слышно плача малышей из других палат. Я тереблю кулон, который мне Дима подарил накануне. Жмурюсь от нахлынувшей боли в сердце и утыкаюсь носом в макушку сына. От него невероятно пахнет. Молоком, уютом и чем-то таким родным, что излучает только твой малыш. Меня успокаивает его запах и мирное посапывание носика, который еще не до конца прочистился.