Майя прикусила губу и почувствовала вкус крови во рту. Но и он: горький металлический вкус на языке не смог сдержать приглушенное утробное мычание.

— Черт, Майя. Майка, не плачь…

— У нас же свадьба через два месяца, Дим… — она всхлипнула. — Должна была быть свадьба. Как же так? Как же…

Закрыв рот ладонями, Майя тихонько завыла. Она качнулась, затем еще раз и еще. Рыдания шли из женской груди и разрывали напряженную тишину салона. Дима снова чертыхнулся, резко выкрутил руль и остановился в правой полосе, ударив пальцем по кнопке «аварийки». Развернулся и аккуратно коснулся сгорбленной спины.

— Все наладится.

— Как? Как, Дима? — слезы ручьями текли из глаз, но теперь Майя не сдерживала их. Не прятала потухший взгляд и не стеснялась своей боли, которая разрывала душу. Она посмотрела в мужские глаза, наполненные злостью и сожалением, и внутри стало еще тяжелее. — Я не смогу… Думала, что смогу, но… Я не хочу видеть их вместе, Дим, — она шептала, но он слышал каждое слово. — Я же умру… прямо там… Не смогу, я не смогу, — и снова из груди вырвались рыдания.

Дима не знал, что сделать, чтобы унять ее боль. Как удержать себя в руках, чтобы впервые в жизни не ударить лучшего друга. Или, может быть, стоит? За что он так с ней?

Эти вопросы, нестройным роем кружили в его голове, пока одна рука успокаивающе гладила напряженную женскую спину с выступающими позвонками, а другая до побелевших костяшек сжимала руль.

— Я отвезу тебя домой.

— Нет, — Майя вскинула голову. — Нет, пожалуйста, только не туда. Не к нам домой, где еще утром я была счастлива. Я там рассыплюсь и не смогу собрать себя заново. Не туда, прошу…

Дима нахмурился, зажал пальцем переносицу и кивнул.

— Ладно. Доверься мне.

*

Куда он ее вез, Майя не знала, но безоговорочно доверяла. Лучший Петин друг, который всегда поддерживал в горе, радовался с ними, разделяя счастье, знал их историю и видел зарождение настоящей любви, не мог предать. Но всего час назад Майя ни за что в жизни бы не поверила, что ее Петя сделает обратное. Предаст то, что они так трепетно оберегали.

Майя не понимала и зачем хранить фото. Но раскрыла сумочку и, скомкав, затолкала конверт обратно. На глаза попался тот самый лист, что она торопилась показать Пете. Руки задрожали, из глаз вновь полились слезы.

— А я ведь конкурс все-таки выиграла, — она успела шепнуть, коснувшись пальцами сложенного вдвое листа, и сил не осталось.

Майя заплакала, размазывая тушь по лицу, безостановочно кусая губы и растирая выступившую из израненной кожи кровь. Мычала, давя внутри себя крик и сжимала кулаки, вонзаясь ногтями в нежные ладони. Дима молчал. Изредка поглядывал на нее, но больше не просил успокоится. Ей нужно было выплеснуть свою боль. И он давал такую возможность.

Через четверть часа машина остановилась. Дима вышел, открыл пассажирскую дверь, взглянул на обессиленное тело на сиденье, шумно выдохнул, и склонившись, поднял Майю на руки. Она не сопротивлялась. В одно мгновение из нее будто вынули душу и желание жить. Послушно обняла за шею, когда Дима перебросил через нее хрупкие руки. Майя опустила голову на плечо и молча уткнулась в ямку за ухом, ища спокойствия и спасения. Вздрогнула, лишь когда услышала звук закрывшейся двери и следующий за ним шепот в волосы.

— У тебя все будет хорошо. Обещаю.

3. Глава 2

3 года спустя…

Пунктуальность.

Главным принципом, которого Майя любила придерживаться и ценила, была пунктуальность. Но вот уже второй раз в своей жизни она опаздывала. И если бы речь шла об обычном девичнике с Машкой в кафе, Майя простила бы себя. Но самая важная встреча за последние три года не могла начаться с опоздания.