До боли знакомым.

До раздирающей боли в груди когда-то любимым.

— Майя?..

Вопрос слетел с губ и попал в раскрытую воронку незажившей раны внутри неспокойного женского сердца. Мужчина склонился еще ниже, и Майя узнала знакомый запах туалетной воды. Пахло апельсинами.

— Петя… — ее замутило, и сознание отключилось.

4. Глава 3

Провернуть ключ в замке заклеенной пластырями рукой, когда другая была надежно зафиксирована на груди с помощью бандажа, оказалось довольно проблематично. Майя замычала сквозь сомкнутые губы и, выдохнув, попробовала еще раз. Замок, наконец, поддался и дверь открылась.

В коридоре было темно. Тонкая полоска света на полу у прикрытой двери гостиной и зажженная лампа на кухне говорили об одном — ее ждали. Девушка опустила сумку на пол, сама же устало прислонилась спиной к стене.

— Майка, с ума сошла, что ли? — со стороны кухни послышались шаги. — Нельзя пропадать на весь день и не отвечать на звонки. Люди вообще-то могут волноваться, — Машка подошла ближе. — А вдруг тебя машина… — и хлопнула по клавише выключателя, — сбила.

Сдавленный смешок вырвался из груди, отправив по телу новую волну боли, и Майя зажмурилась. Маша на мгновение застыла в нерешительности, а затем тихонько присела на пол у острых коленей. Подняла руку, чтобы коснуться пластырей, но передумала. Сглотнула и заглянула в покрасневшие измученные глаза напротив.

— Тебя же не… это ведь… что?.. — она задержала дыхание, успокоилась и набралась смелости, чтобы продолжить. — Ты как?

Майя моргнула, едва заметно кивнула и устало улыбнулась.

— Все в порядке, Машунь. Не думай о совсем страшном. Но ты угадала, меня машина сбила.

Маша осмотрела поцарапанные коленки, перевела взгляд на спрятанную за повязкой руку, порезы на виске и щеке и нахмурилась.

— Да как же, в порядке, Майка?

— Это ерунда, правда. Все заживет.

— А рука? Или… что там вообще? — Машка испуганно указала на грудь.

Обманывать было глупо, Майя сглотнула, помолчала с минуту и ответила.

— Перелома нет, только сильный ушиб и вывих, — глаза подруги стали похожи на блюдца и Майя поспешила успокоить. — Но его уже вправили, не тревожься. Похожу немного с бандажом и все будет хорошо. А грудь… в двух ребрах трещины.

В огромных глазах подруги начали собираться слезы. Маша всхлипнула и аккуратно коснулась ушибленной руки. Кончиком дрожащего пальца провела по повязке, вскинула кисть и медленно заправила тяжелые пряди за ухо. Охнув, ощупала взглядом царапины и скрепленные скобами порезы.

— Майка, ну как же так? Ты же вся… ты вся…

— Машунь, послушай. Маш! Посмотри на меня, — когда та подняла взгляд, Майя улыбнулась. — Со. Мной. Все. Будет. Хорошо, — произнесла, четко выделяя каждое слово, успокаивая и впечатлительную Машку и себя. — А сейчас, помоги мне, пожалуйста. Пить очень хочется, а с одной рукой я пока еще не свыклась.

Маша вскочила на ноги, помогла подняться Майе, а когда они оказались на кухне, набрала воды. Ничего вкуснее за последние несколько часов Майя не пробовала. Каждой клеточкой своего тела она ощущала, как спасительная жидкость скользит по гортани, пищеводу и, попав в организм, запускает во все части тела животворящие импульсы. В больнице попить не разрешили, а к моменту, когда врач бы согласился, след Майи уже давно простыл.

Машка молча стояла у окна, сложив руки на груди, и нетерпеливо покусывала подушечку большого пальца. Была взволнована, но не торопила. Когда Майя выпила целый стакан и, тяжело выдохнув, откинулась на спинку стула, подруга все еще молчала.

— А как твой день прошел, Машунь?

Майя открыла глаза и собрала все свои силы, чтобы улыбнуться. Все десять лет их дружбы она знала, что более эмпатичного, эмоционального, моментами прямолинейного и максимально доброго человека, чем Машка, просто не существует. Поэтому она старалась не расстраивать ее, хоть и понимала, что такой поддержки, как дарила Маша, она больше ни от кого не получит.