Ужасно нелепый «викинг» тоже всплывает в памяти. Боже мой, я это ему в лицо сказала? Стыд какой.

Но Настю я понимаю. Ему действительно добавь бороды вместо трехдневной щетины, удлини тщательно подстриженные пепельные волосы, накинь вместо белой рубашки на широкие плечи меховой плащ – и получится холодный и неумолимый завовеватель, от одного вида на которого дрожат враги и тают женщины.

Только вот это все категорически неуместно.

Я прочищаю горло.

Ян оборачивается неспешно, как кот. Сейчас, в солнечном свете, в жарком мареве дня, он кажется еще холоднее, чем был вчера. Меня не удивляет, что в светлых глазах – ни капли беспокойства.

– Встала, – констатирует он.

– Спасибо за воду, – вежливо начинаю я, и понимаю, что голос совсем сиплый. – И я не помню точно, что было вчера. Я напилась, и мне очень стыдно, что вы не только видели меня такой, но еще и пришлось за мной как-то приглядывать. Спасибо, что не бросили на пляже.

– Пожалуйста, – пожимает плечами Ян. Он так внимательно разглядывает меня, что даже не по себе. – Ты не столько напилась, сколько отравилась. По словам врача, тебе повезло, что не выкллючилась сразу и успела позвать на помощь. Лекарства от желудка помогли.

– А что Настя? – оживляюсь я.

– В больнице. Тебя тоже предлагали отвезти, но твое состояние было лучше. И если бы ты поехала, то пришлось бы звать Ника. Не знаю, помнишь ли, но ты умоляла меня этого не делать.

– Помню. Смутно, но помню. Спасибо, – снова говорю я. – Понимаю, что вам было проще не связываться со мной.

– Да.

– И конечно, очнувшись, я лучше уж увижу вас, чем его. То есть я не имела в виду ничего такого, – одергиваю себя. – Просто я стервятнику бы больше обрадовалась, чем своему благоверному.

– Сравнение со стервятником вместо двусмысленности, – вдруг смеется Ян. Поразительно, как меняется его лицо: оставаясь холодным, оно словно освещается улыбкой. Ох, Настька, попала ты, нельзя в таких влюбляться… – Не исправило ситуацию.

– Извините, – тоже робко улыбаюсь я. – Не хотела вас обидеть.

– Обидеть меня? – поднимает бровь Ян. – Ты довольно самонадеяна.

– Извините.

– Извините и спасибо – основа твоего словарного запаса? – уже совсем не так тепло усмехается он. – Как у всех очень хороших девочек.

– А что такого? – пожимаю я плечами. – Сколько нужно раз извиниться и поблагодарить, столько и нужно. Вы же меня спасли, хотя могли не вмешиваться. И Настю тоже. Вы были у нее в больнице?

– Нет. Очнется – выпишется. Я скажу тебе один раз: не нужно лезть в мои отношения с кем-либо, Кира.

Почему такая перемена настроения? Может, она ему все-таки нравится?

Я неуверенно прохожу на террасу, ступаю босыми ногами по нагретым плитам. Останавливаюсь у стола. Ян кивает, и тогда я занимаю второе кресло, борясь с желанием подтянуть к себе ноги.

– Тебе нужно будет дать показания местной полиции. Дело скандальное, бармен в дорогом отеле спаивает одиноких девушек, после чего сообщники насилуют их. Так что станешь местной знаменитостью.

– Вот уж не хотелось бы, – вздыхаю, качая головой и глядя на лазурную полосу моря. – Отличный отдых.

Тут у Яна звонит телефон. Он мельком глядит на экран и бросает его на столик – я вижу имя контакта: «Ник».

– Вы не возьмете трубку?

– Нет необходимости. Я прекратил финансировать его проекты, и теперь Ник раз в несколько часов находит новый аргумент, чтобы убедить меня. Сейчас он боится, что я вышвырну из «Граната»: ресторан работает почти в убыток, благодаря его гениальному руководству.

Я закрываю лицо руками.

– Стыдно как… – шепчу тихо. – Вы бы знали. Он говорил – а я верила.

– Тебе-то что стыдиться? – хмыкает Ян.