В динамике повисает тишина.

– Ты уверена?

– Да, папа, я застала вчера другую женщину в нашей кровати.

– Дочь, – делает глубокий вдох отец, – Матвей хочет развестись?

– Нет, – уже чувствую неладное.

– Тогда выбрось глупости из головы, Вита. Ты взрослая женщина, скоро станешь матерью. Не стоит сразу подавать на развод из-за ерунды.

– Ерунды? – не верю своим ушам.

– Именно, ерунды, дочь. А теперь прости, мне пора, перезвоню позже.

– Мама, мне нужна твоя помощь, – голос дрожит, а руки трясутся.

Разговор с папой стал для меня настоящим потрясением. Я не верю, что мой родной отец отказался мне помочь и, более того, дал такой совет.

Он меня тоже предал. Ради чего?

Трясущимися руками сразу же набираю мамин номер и чуть не плачу, услышав ее.

– Вита, что случилось? – в ее голосе тревога.

– Мама, все плохо, – не сдержавшись, начинаю плакать. – Матвей… он… – всхлипываю, не в состоянии выдавить из себя ни слова.

– Дочка… что он сделал? – мгновенно превращается в разъяренную львицу мама.

– Мама, он мне измени-и-и-ил, – перехожу на вой, уже не в состоянии себя контролировать.

– Ах он!.. Выезжаю! Скоро буду, солнце! Не наделай глупостей, – сбрасывает она вызов, а я продолжаю рыдать.

Мне так плохо, как никогда раньше.

Кажется, что меня выпотрошили, как рыбу. Я не чувствую себя. Только парализующий холод. Метаюсь по кровати, потому что мне кажется, что я умираю.

На мою истерику прибегает медсестра и ставит мне успокоительное.

Слезы высыхают, и меня утягивает в сон. А просыпаюсь я от ощущения, будто по мне ползает какое-то насекомое. Открываю глаза и встречаюсь взором с мамой.

Родительница сидит в кресле напротив моей кровати и вяжет что-то сиреневое крючком.

– Мама, – глухо зову ее.

– Виточка, – вскидывает она взор ко мне и подскакивает на ноги. – Проснулась, дочка, – подходит к кровати и, наклонившись, целует меня в лоб.

– Давно ты приехала?

– Около двух часов назад. Медсестра сказала, что тебе вкололи успокоительное, и я не стала тебя тревожить.

– Спасибо, мамочка, – в горле снова встает ком. Но глаза сухие, будто в них насыпали песка.

– Ну что ты, солнце, – гладит она меня по голове, а мне кажется, что я снова маленькая девочка, которой приснился страшный сон, и я забралась к маме под одеяло, и она меня обнимает и успокаивает, что то был лишь ночной кошмар. – Как же я могу тебя оставить в такой момент?

Я наслаждаюсь ее теплом и поддержкой, чувствуя облегчение оттого, что хотя бы один близкий человек у меня остался, и она никогда меня не предаст.

Мама ничего не спрашивает, ждет, пока я сама все расскажу.

Когда сон меня окончательно отпускает, я приподнимаюсь на локтях и сажусь на кровати.

– Рассказывай, – подставляет стул ближе к моей постели родительница.

– Мам, – делаю глубокий вдох. – Я, когда домой приехала, застала другую девушку в нашей постели, голую, – зажмуриваюсь, больше не позволяя себе поддаваться эмоциям.

– Как это другую девушку? Матвей же в командировку уехал! – хмурится она.

– Это он для нас всех уехал, а сам развлекался дома с другой. Пришел через несколько минут после моего возвращения и сказал, что устал от меня и моих капризов, – под ложечкой сосет, а ком в горле лишь сильнее разрастается.

Мама поджимает губы, а глаза мечут молнии.

– Ну каков подонок! – говорит она, поднимаясь.

Вижу, что эта новость становится для нее таким же потрясением, но мама чуточку лучше меня прячет свои эмоции.

– А чужим бизнесом руководить он не устал? Ну змееныш, паразит! Жалкий червь! Я ему этот его уставший отросток оторву и собакам скормлю! – ходит из угла в угол мама, проклиная моего мужа самыми сочными эпитетами.