- Рви, - отозвалась, отчаянным жаждущим тоном.

- Ррррр! – взвился он.

Словно зверь подхватил, и упал со мной вместе на мягкий диван. Тот громко крякнул и ножки разъехались. Я завизжала, хватаясь за Витю! А он удержал на весу нас обоих.

Я казалась себе невесомой с ним рядом. Такой молодой и безбашенной! Забывая, что мне в мае сорок. А дома ждут двое детей…

- Ну, всё! – яростно выдохнул он, - Покупаю кровать!

«Интересно, купил, или нет», - думаю я, загребая ногами.

- Насть, ну ты где? – злится Машка.

- А? – возвращаюсь на землю. Смотрю на неё.

Подруга растерянно щупает лоб:

- Скажи мне, я выгляжу плохо?

- С чего ты взяла? – возражаю я всем своим видом.

Машка, глядя вокруг, поправляет своё декольте:

- Эльдар говорит, что я для него не гожусь.

- Что, прям вот так и сказал? – уточняю с сомнением.

- Ну, не совсем, – отвечает она, - Говорит, что моя красота равносильна картинам Ван Гога. В то время, как он тяготеет к эстетике классицизма.

Её голос становится очень похож на учительский. А лицо с выражением «синий чулок», завершает картину. Я смеюсь, незаметно съезжая с дорожки. С трудом удержавшись, давлю на педаль.

- Чё ты ржёшь? – возмущается Машка, - Влюбила в себя мужика! Ему теперь другие бабы по боку.

- Я? – изображаю недоумение.

А внутри неожиданной болью звучит его фраза: «Я хочу, чтобы ты улыбалась».

«Я улыбаюсь, Эльдар! Улыбаюсь», - мысленно шлю ему свой запоздалый ответ. И тут же думаю… Вот, значит, что за стилистику он мне присвоил? Классицизм – это я?

«Надо погуглить», - решаю, и жму на педаль. Тренажёр загорается снова. Приглашая меня совершить новый круг.