. И если эти рассуждения несмотря на солидный возраст, не перестают быть ущербными, то по мотивам, относящимся не к справедливости, а к объективным потребностям нормального общения между людьми: ответственность за непредвиденные последствия своего поведения скорее бы отвращала от участия в общественных процессах, чем поощряла такое участие. Поэтому даже и для компенсационных санкций начало причинения не может быть закреплено в социалистическом государстве ни как всеобщее, ни как параллельное вине начало юридической ответственности.

Однако в отдельных случаях, например для вреда, причиненного источником повышенной опасности (ст. 90 Основ гражданского законодательства), закон предусматривает возложение компенсационных обязанностей независимо от вины. Поскольку принципу абсолютной несовместимости ответственности с невиновностью такие случаи явно противоречат, они вызвали со стороны приверженцев этого принципа реакцию двоякого рода.

Предельно радикальная реакция вылилась в предложение вовсе отказаться от подобных правил, использовав вместо них «метод страхования – наиболее справедливый метод распределения убытков, возникающих при отсутствии вины»[196]. Но предложенная замена осуществима не иначе, как путем введения обязательного страхования случайных убытков для всех тех видов деятельности, субъекты которых возмещают убытки независимо от вины по правилам действующего советского законодательства. Приведет ли это к уменьшению фактического бремени, лежащего на владельцах источников повышенной опасности, – должны показать экономические расчеты, произведенные применительно не только к транспортным средствам, но и ко всем другим аналогичным объектам. Сейчас же важно отметить, что даже столь далеко идущие рекомендации исходят из безусловной обоснованности установления для деятельности некоторых видов определенных дополнительных обременений. Обсуждается лишь вопрос о том, что рациональнее – систематическая уплата страховых взносов или полное возмещение эпизодически причиняемых случайных убытков. Но это уже спор скорее утилитарный, чем теоретический.

В рамках сугубо теоретической дискуссии существенна другая реакция, ничего менять не предполагающая и сосредоточенная всецело на оценке того, что фактически закреплено в ст. 90 Основ и аналогичных законодательных нормах. Суть этой оценки выражается в утверждении, что здесь нет подлинной ответственности, а имеется нечто аналогичное «ответственности страховщика за ущерб, причиненный страховым бедствием застрахованному»[197]. При ином подходе к делу ответственностью нужно было бы также считать «обязанность Госстраха возместить страховой ущерб, обязанность собственника принять на себя убытки, происшедшие от случайной гибели или случайной порчи принадлежащего ему имущества, и т. п.». В действительности же при таких обстоятельствах происходит не возложение ответственности, а распределение риска[198], компенсация убытков в силу предусмотренных законом особых оснований[199].

Но отсылки к риску или особому основанию ничего не объясняют: ответственность – тоже особое основание возмещения убытков, снимающее риск с потерпевшего и перелагающие его на ответственное лицо. Помимо отсутствия вины, нет также ровно никакого сходства между возложением убытков на владельца источника повышенной опасности, страховщика и самого понесшего их собственника: первый устраняет последствия своих хотя и невиновных, но противоправных действий; второй выполняет принятую на себя за определенное вознаграждение договорную обязанность возместить ущерб к причинению которого он вовсе не причастен; третий вообще не возмещает ущерба, а только несет его ввиду отсутствия оснований для получения компенсации от других лиц. И именно потому, что лишь в первом случае производится возмещение невиновно, но противоправно причиненного вреда, он тяготеет к ответственности в гораздо большей степени, чем к различным иным формам распределения риска.