Дарили кольца ласковым подругам,
Наш день прошёл. Закрой глаза, мой друг,
И две черты единым станут кругом
Во сне твоём – и это вечный круг.
Зеркало
(«Если явь невозвратима…»)
Татьяне Дементьевой
Если явь невозвратима,
Помни – сквозь огонь и дым —
Я, вчерашний твой любимый,
Стану зеркалом твоим.
Всё, что дни нам обещали,
Что во тьму нас привело,
Счастья час и век печали
Отразит моё стекло.
Посмотри – увидишь снова
В зеркале, как бы во сне,
Золотая тень былого
Вьётся в ласковом огне.
Бьётся, в пепел рассыпаясь,
Пламя памяти кляня,
Рвётся в небо, возрождаясь,
Птица Феникс из огня!
…Жизнь извечно мчится мимо,
И в один из дальних дней
Я, вчерашний твой любимый,
Стану зеркалом теней.
Что ж, разбей меня на части!
Но сквозь сон и забытьё
Вспомни в час другого счастья
Отражение твоё.
6–7.02.1984
История времён
Античность[29]
(«Ты всё ещё смеёшься меж ветвей…»)
Ты всё ещё смеёшься меж ветвей
Тех диких яблонь, вечно обречённых
Цвести, твоих сестёр неприручённых
В пустом саду последних Гесперид.
Твой смех, подобно бабочке, летит —
И дряхлый Хронос камешки бросает
В речную тишь – забытое всплывает
Со дна речного памяти твоей…
Несёт в пустых объятиях Морфей
Всё те же сны для нищих и влюблённых:
Плоды бессмертья, привкус слёз солёных,
На дне забвенья – камешки обид…
И муза Клио свой урок твердит,
Но и она под вечер умолкает,
И только ночью лёгкий смех встречает
В саду твоих непрошенных гостей.
24.06.1981
Сначала мастер чёрного письма
Из букв изогнутых слова составил.
Он словом
Изначальный свет восславил,
Чтоб белизну не поглотила тьма.
И расцвела узорная кайма
Вокруг, и рубрикатор озаглавил
Листы. Легла
Над сводом притч и правил
Инициалов пёстрая тесьма.
И пробил час! Жестокий мир исчез,
Земле явились ангелы небес,
Померкли звёзды войн и коронаций,
Когда во тьме безвестной мастерской
Зажёг художник лёгкою рукой
Живой огонь святых иллюминаций.
7.09.1983
Древнерусские рукописи
(«За словом – слово, словно после слов…»)
Марии Максимовой
За словом – слово, словно после слов
Забыто недосказанное слово.
Забыть его, недосказать – и снова
Условный звон словес-колоколов.
Звон колокола слышит богослов
Над словом предисловия святого,
Под Солнцем Иоанна Богослова
Слова сияют блеском куполов.
Пергамент жёлт. Кириллица красна.
Мефодий и Кирилл не знают сна.
И в жёлто-красных, солнечных селеньях,
Где киноварь и охру знали встарь,
Хранят славяне – вечен долг храненья —
Во славу Слова созданный словарь.
6.09.1983
Конец Средневековья[31]
(«День жизни подарив календарю…»)
День жизни подарив календарю —
Последний шут последнего герольда —
Я вечером со Смертью говорю
На языке Тристана и Изольды.
Звон бубенцов над скорбью бытия.
Река забвенья. Берег чёрной глины.
Мой господин смертельно болен.
Я – Последнее лекарство господина.
Я выхожу на улицу один.
Смеюсь, кричу – и этот вечер вечен…
И смотрит на меня мой господин
Из синего окна – и гасит свечи.
1982–1983
Новое время
(«Последние новости лучших времён…»)
А. Ильинской
Последние новости лучших времён,
Последнее празднество белых знамён,
Лукавые песни юнцов и девиц…
И ветер. И крылья бесчисленных птиц.
Земля, небосвод и четыре стены,
Улыбка уснувших и близость войны,
Молчанье любимой и речь мудреца
И в зеркале некто без глаз и лица.
И лица прохожих, друзей и врагов,
Рождественский вечер и гибель богов,
Божественный Логос и бедный Иов.
И лица. И речи без слёз и без слов.
И это есть жизнь. И в юдоли земной
Мы видим всё то же, что видит больной
Во сне – и нам снятся извечные сны:
Земля, небосвод и четыре стены.
И Солнце. Соборы, дороги, мосты.
И звёзды, и голос листвы, и цветы,