Как он? Смог ли выбраться из того особняка?

Я надеялась, что он сбежал, и никто не станет искать его дальше.

Теперь он на свободе. Может, так даже и лучше для дикого зверя? Лес — его родной дом. Только пусть никто и никогда больше не станет на него охотиться!

Номер с моими новыми «коллегами», каэрсами, вновь прошел на ура.

Зрители просили выход на бис и долго не отпускали меня со сцены.

Варион же в это время радостно потирал руки за кулисами. И даже несколько раз отправлял меня назад — мол, люди просят же, иди и радуй!

Парочка настойчивых существ разных рас и мужского пола пытались преследовать меня и после выступления. Кентаврам даже пришлось оцепить кибитку, которую я делила с Фридой. К счастью, все обошлось.

— Определенно, это один из самых удачных спектаклей за последние годы, — пересчитывая прибыль, довольно сообщил Варион, когда я заглянула в его, так называемый кабинет. А точнее — помещение за зеленой шторкой.

Я хотела обсудить с ним следующие выступления.

Сегодня он снова кашлял, но при этом выглядел относительно трезвым.

Я осторожно попыталась намекнуть, что неплохо было бы разбавить номер новизной. Все же большие города в стране можно пересчитать по пальцам. Если каждый раз показывать одно и то же, зрителям быстро приестся.

— Я могу выполнять гимнастические трюки, — рассказала ему про «полеты» под куполом цирка, которые хорошо известны на Земле.

— Где ж я тебе достану такие особенные снаряды? Да и к чему их крепить, ты подумала своей рыжей головешкой? Мало того, что у нас постоянные переезды, так еще и крыша шатра хлипкая, она попросту не выдержит нагрузки, — проворчал в ответ Жак и вдруг закашлялся.

— Господин Варион, вы чем-то болеете? — спросила я, забеспокоившись.

— Моя болезнь называется старость, — снова раскашлялся он.

— И все же.

— Иди уже отдыхай, Лара. Сегодня ты хорошо поработала, но завтра нас снова ждет работа, — отмахнулся Жак, явно не желая ничего объяснять.

Похоже, он вообще не любил делиться с другими своими проблемами.

Старик наверняка хотел побыть в одиночестве, а может, и пропустить на радостях рюмашку. Он все время потирал руки, и на его лице блуждала туманная счастливая улыбка. Я решила, что стоит оставить его в покое. Пусть радуется в тишине. А про его болезнь я могу спросить Фриду.

После выступления мы мельком увиделись с Реном.

— Ты видела, как я создал волшебную птицу? — не без гордости поинтересовался он.

Птица и в самом деле вышла как настоящая. Она летала под куполом цирка, издавая натуральные звуки, вся сверкала и пылала золотом в полете. Иллюзорные искры расходились в воздухе, оседая на головы зрителей несуществующим пеплом.

— А ты видел ее когда-нибудь вживую?

— Если бы! Говорят, эти существа давно пропали. Когда-то в этом мире жили фениксы, но теперь они остались лишь в старых легендах.

Как и у меня на Земле.

Мне хотелось поговорить с Реном на другую тему. Например, о том, за что его разыскивают все жандармы Руэлии. Но сколько ни пыталась, так и не смогла вывести пройдоху на откровенный разговор.

Сообразив, что мне от него нужна лишь правда, он пожелал спокойной ночи и быстро скрылся в шатре, который временно занимал совместно с помощником Жака.

***

Мы провели здесь целых четыре выступления вместо двух запланированных. Как рассказала Фрида, обычно на каждый последующий спектакль людей приходило все меньше и меньше — люди быстро пресыщались программой.

Но с моим и Рена появлением все вдруг поменялось, и билеты публика теперь раскупала весьма охотно. О цирке «Варион» неожиданно вновь заговорили. Работы прибавилось. Конечно, все артисты устали, даже я немного замоталась с подготовкой номера. Но оно того стоило.