– Где это случилось?

– И вы туда же? Тоже хотите посмотреть на это? Вы наверно из Рима, да?..

Андре не стал развивать этот разговор и решил молча пойти дальше.

– Просто идите вперед, – сказал ему вслед мужчина. – Здесь только одна смотровая площадка.

За рыночной площадью, куда его направил торговец, справа от большого рекламного щита с надписью: «Танцуй и пой, моя Анджела» лесенкой вверх поднимались ветхие, уже, кажется, ставшие достоянием Средневековой истории, частные домики. К обвитым сорняками металлическим перилам по всей длине были привязаны короткие разноцветные свадебные ленточки.

Толпа словно разветвилась. Половина людей ушли по лестнице вниз, половина – вверх на смотровую площадку. Как сверху, так и снизу образовалась оживленная очередь. Андре решил спуститься вниз, обойдя весь поток. Он пошел по дороге, как вдруг из-за спины его послышался шум сирены скорой помощи. Сделав еще несколько шагов по небольшому искусственному оврагу, он увидел лежавшее на камнях тело. Он только теперь задал себе вопрос: «что я здесь делаю?..» В спину подул легкий ветер, от которого, ему стало холодно. Он развернулся и пошел обратно, надеясь, что Морено ждет его в том же месте или где-то поблизости.

С упрямой настойчивостью писателя настигали лихорадочные мысли. Он шел, сунув руки в карманы, не успевая за собственными прерывистыми соображениями, как вдруг из-за угла выскочил автомобиль скорой помощи и так стремительно пронесся рядом, что его обдало ветром. Он посмотрел за ним вслед, но солнце ослепило ему глаза, принудив вновь опустить голову. Вдруг машина, издав шум, остановилась и сдала назад. Водитель отворил дверь кабины, из которой вышел молодой медик.

– Синьор! Прошу, помогите… скорее!

Андре не показалось. Врач обращался к нему. Ни о чем не думая, он побежал к машине скорой помощи.

– Что случилось?

– Вы должны мне помочь… у нас стажерка… она упала в обморок и до сих пор не может прийти в себя. Мне нужна ваша помощь.

– Хорошо, я здесь! – сказал Андре и вошел в внутрь. Он мгновенно побледнел, увидев едва узнаваемое лицо.

На носилках лежал тот самый старик. Тоненькая майка его была полностью пропитана кровью. Весь в ранах, он мог только выдыхать, а вдох ему давался с большим трудом. Старика бросало в дрожь. Жизнь угасала в нем с каждой секундой. Андре с трудом собрался и сел подле больного.

Старик в болезненной горячке пытался что-то сказать, но его слова невозможно было разобрать.

– Вытрите руки и придерживайте ему кислородную маску, – сказал медик, – он сломал челюсть, а эта сумасшедшая, – бросил он в сторону стажерки, которая дрожала и плакала сидя рядом с водителем, – боится к нему подойти.

– Очнись же, очнись, – повторял Андре.

– Он вас не слышит, – сказал врач.

– Но он же в сознании!

– Да, в сознании. В относительном. Он в бреду.

– Вы спасете его?

– Я не знаю… перестаньте задавать вопросы… Вдруг он все же слышит…

– Да. Именно поэтому я призываю его к жизни. Я видел его сегодня. Он пел рядом с рынком и о чем-то скорбел. Это была тяжелая, грустная песня… Наверно у него что-то случилось. Что-то нехорошее.

– Оставьте это, синьор. Я должен доставить его в больницу. Мне только хуже от ваших разговоров. Если я буду копаться в судьбе каждого больного, то вскоре сам наложу на себя руки. Хватит.

– Простите, – тихо произнес Андре.

В последующие минуты он сделал все, как велел медик, но состояние старика только ухудшалось. Все попытки доктора спасти ему жизнь оказались тщетными. Автомобиль сбавил скорость и остановился. Медик написал в журнале время смерти и стал заполнять прочие документы. Он был огорчен, и ничего вокруг не замечал.