Четыре часа в пути, и вот конечная точка – вокзал Санта Лючия; согласитесь, красиво же звучит. Идём, таращась в четыре глаза по сторонам, смеёмся, нараспев читая таблички с названиями улиц и каналов, фундамента Минотто, рио-ди-Санта–Маргарита, калли Сиббиакко, Сиббиакко??… Селимся в маленькой семейной гостинице: хозяева – красивая пожилая пара, приветливы и радушны, номер без излишеств, но чистенький и уютненький. Посредине воплощение амурных фантазий – кованая ажурная кровать, из окон – глиняные черепичные крыши и итальянское небо. Со стен нас рассматривают гипнотическими, разновеликими глазами девушки с репродукций Модильяни. Утомлённые перелётами, дорогой и всей суетой последних дней, без всяких фантазий падаем в объятия Морфея – впереди у нас целая медовая неделя. Засыпаем в ожидании прекрасного завтра. Но, видимо, когда всё хорошо, тоже плохо.

В любой семейной жизни есть место для подвига и для трагедии, и рано или поздно это должно было случиться. На следующий день мы поссорились. Памятная, первая семейная размолвка, но вполне приличная, без битья посуды и итальянской экспрессии. Сейчас даже не вспомнить, из-за какой ерунды это произошло. Ну, конечно, виноваты оба, я и снова я, да это и не обсуждается, Оля ведь всегда предупреждала, что не потерпит никакой, даже самой справедливой и конструктивной критики, исключительно потому, как она по гороскопу лев. Как говорит Оля до швепса (а в нашем клиническом случае, видимо, до льва), надо дорасти, я же просто ещё не успел – всего-то два дня как женат. Сказать по правде, я и по сей день периодически наступаю на эти грабли, только очень осторожно, иначе это душевно больно и недальновидно.

Мы брели по одному из многочисленных мостов, психологическая дуэль сопровождалась сердитыми испытующими взглядами и многозначительным молчанием. Эта и была наша первая маленькая трагедия, но она казалась бескрайней по масштабу и бесконечной по времени, поскольку длилась уже минут как пять. Пора уже было как-то с этим заканчивать. По законам жанра для мощного финала нужен был геройский поступок во имя любви, и понятно, что первый шаг в представлении Оли – это чисто мужская прерогатива. Было бы очень к месту в окружающей нас атмосфере мрачноватого венецианского средневековья, например в духе шекспировских страстей, театрально попрощаться и сигануть от огорчения с моста. И пусть слёзы её раскаянья приведут к внеурочному подтоплению города. Но, во-первых, город не виноват, а во-вторых, хотелось какого-то пусть незатейливого, но счастливого конца. Более того, качество воды в венецианских каналах вызывает определённые сомнения, и вообще для купания в конце октября можно найти географию и получше.

К счастью, в конце моста я увидел статую льва. Царь зверей сидел на постаменте в колючих розовых кустах, отрешённо глядя перед собой и отвернувшись от прохожих. Махнув рукой в его сторону, я выбросил белый флаг:

– Смотри! Этот обиженный лев! Вылитая ты!

Оля несколько мгновений тщетно пытается сохранить на лице выражение полного безразличия, но, глядя на статую, не выдерживает и прыскает от смеха. Лёд отчуждения тотчас растаял и испарился, а мы, смеясь и удивляясь, спрашиваем друг друга: «Что это было?!» Господи, ну прямо как дети!

Конечно же, было бы романтично в свадебном путешествии прокатиться под нависающими мостами на лакированной, с изящными обводами гондоле с колоритным кормчим в чёрно–белой тельняшке и сидениями в виде пурпурных сердец. Однако озвученная цена вступила в непреодолимое противоречие со здравым смыслом. Поэтому, ничуть не расстроившись, мы демократично перемещались на водных трамвайчиках, неважно ведь на чём, главное, с кем.