Хосров нахмурив брови, пожелав разобраться, на что Логман намекает.

– Мой покойный отец, да упаси его душу Аллах, при жизни много историй знавал про бакинцев, ибо всю жизнь проработал в этом порту, – почтительно кивая головой, Логман вспомнил отца. – Отец вспоминал, что Агарагим за день до прибытия парохода, на котором ему из Табриза выслали твою будущую мать – тринадцатилетнюю девочку, приехал в порт, желал лично встретить и привезти ее домой. Ей было тогда еще, как говорил, тринадцать лет. Ходят слухи, она осталась сиротой после сильного землетрясения в Иране, где под обломками дома погибла вся ее родня. Родственникам, взявшим девочку на воспитание, она была в тягость, так как самим им не на что было жить и питаться. И эти люди нашли выход: отыскав дальних родственников в Баку, решили пристроить твою будущую мать в семью твоего отца.

Портовый деляга ухмыльнулся и многозначительно повторил скрытое по смыслу и содержанию слово «пристроить».

Хосров чувствовал, что как к лицу приливает кровь, под всеми словами Логмана таилась ужасная правда о несчастной сироте, бесправной и беззащитной, правда о его матери.

– Твой отец всю ночь ходил по пристани, с нетерпением поглядывая на ночное море. Говорят, радостная улыбка не сходила с его лица… Наутро из Ирана прибыл пароход, на котором твою мать привезла в Баку ее дальняя родственница, чтобы передать твоей бабушке лично – из рук в руки. Со слов моего отца, Агарагим кружил вокруг твоей будущей матери, словно лис вокруг курятника.

Найдя удачное сравнение, Логман заметно повеселел, но, заметив негодование на лице Хосрова, схитрил – отвлекся на погрузку товаров для магазина Агарагима.

– Не бери в голову, родителям все простительно, да и кто мы такие, чтобы осуждать их? – разведя руками и придав лицу ангельское выражение, Логман уселся обратно в безлошадный фургон и продолжил «образовывать» наивного сверстника: – Вот я к тому и говорю, чтобы быть готовым к женитьбе, тебе надо постепенно заниматься этим… То есть, видеть женщин без одежды. Ты подумай, если пожелаешь, продам тебе две картинки по цене одной…

Логман пристально посмотрел в глаза Хосрова, желая увидеть в них интерес, – уж очень ему хотелось осуществить свой коммерческий замысел. Сын лавочника был не последним парнем, с кем проныра Логман проделывал подобные выкрутасы.

– Нет, не надо! – резко, словно пробудившись от кошмарного сна, ответил Хосров, покрепче обхватив свою книгу.

– Значит, ты еще не повзрослел, – с притворным вздохом Логман запихнул свое «добро» под сиденье фаэтона. – Хотя в случае большой надобности можешь обратиться к своему отцу, он у меня как-то покупал несколько штук.

Последние слова переполнили чашу терпения юноши – Хосров взорвался.

– Не смей про моего отца так говорить! – юноша схватил Логмана за ворот.

– Тише-тише, гардаш, не шуми, – тихо прошептал Логман и похлопал рукой по плечу сверстника. – Я же как лучше хочу, чтобы ты лишний раз не тратился… Ведь есть же, у кого взять…

Хосров резко скинул руку Логмана со своего плеча и заявил:

– Скажи своим парням, пусть быстрее заканчивают погрузку, надоел твой порт и ты тоже… И не смей больше говорить про моего отца гадости, все равно не поверю…

– Горхмаз бей! Рад вас видеть! – вдруг выкрикнув мужское имя, Логман резко выпрыгнул из фаэтона.

К фаэтону приближались два респектабельно одетых молодых человека с кожаными чемоданами. Тот, которого Логман назвал по имени, и был одет в дорогое кавказское платье, второй же мужчина облечен в форму инженера путей сообщения или студента технического вуза.