– Все, что есть в нашем дукане, должно продаться, даже наша магазинная пыль.

Умиротворенный после разговора с отцом, Хосров, укачиваемый размеренным движением фаэтона, предавался приятным размышлениям: а ведь у него получается угождать родителю! Осознание того, что у него с ним хорошие отношения и отец ему доверяет в делах, успокаивало Хосрова и пробуждало в парне желание во всем походить на Агарагима.

Пребывая в светлых мыслях и крепко прижимая к груди свою любимую книгу, Хосров заметил проникнувшие в ложе фаэтона мягкие теплые весенние лучи солнца. Закрыв глаза, юноша подставил им лицо, и тут ему вспомнились руки матери, от прикосновения которых его тело покрывалось мурашками…

Продолжая нежиться в лучах солнца, будто загипнотизированный приятными воспоминаниями, Хосров на мгновенье приоткрыл глаза и сквозь переломленный луч солнца его глаза выхватили выставленные из балконной двери дома, мимо которого он проезжал, две женские руки изумительной красоты и нежности. Прозрачная занавесь балкона скрывала красивый лик молодой женщины.

Хосров от удивления поднялся на ноги и, высоко задрав вверх голову, пытался лучше разглядеть лицо незнакомки.

Неожиданно фаэтонщик, выкрикнув непристойное слово, потянул поводья лошади на себя – кто-то неожиданно перебежал дорогу. От внезапного маневра парень спиной повалился на сиденье повозки.

«Где руки? Где она?» – встревоженно подумал Хосров.

Он остановил фаэтон, выскочил из него и принялся жадно рассматривать городское здание, на балконе которого Хосров видел те изумительные руки и тот неповторимый утонченный лик молодой женщины.

«Нет-нет, я не мог ошибиться, – беспокойно размышлял Хосров. – Занавесь – именно эта, точно этот балкон, надо запомнить дом» – молодой человек растерянно вращал головой в поисках чего-либо приметного, чтобы позже вернуться на эту улицу вновь. Только вот с какой целью, Хосров пока не знал…

Фаэтонщик оказался сквернословом – он отпускал крепкие словечки не только в адрес нарушителя дорожного движения, но и клиентов, даже не пытаясь соблюдать общепринятые правила приличия. Грязно накричав на Хосрова, он в грубой форме предложил продолжить движение.

При других обстоятельствах Хосров не простил бы столь дерзкой неучтивости, но мозг парня был занят поиском примечательного ориентира.

«Вот – это то, что надо… виноградник!» – возликовал в душе Хосров.

Массивная ветвистая лоза, безобразно изгибаясь, как змея из древнегреческих сказаний, тянулась вверх к балкону, где жила обладательница сказочно красивых рук.

Снова сев в повозку, Хосров обернулся назад, жадно рассматривая балкон и весь дом в целом в надежде еще раз увидеть руки незнакомки или, если повезет, уже всю целиком…

В умиротворенном состоянии он подъезжал к Бакинскому порту, и руки незнакомки стали теперь самой желанной картиной его грез.

Обремененный непростой задачей – отыскать парня по имени Логман, – Хосров вошел на территорию Бакинского порта.

Остерегаясь проезжающих мимо грузовых телег и повозок портовых носильщиков, Хосров настороженно заглядывал в лицо каждого, кто встречался ему на территории Бакинского порта. Грубые окрики носильщиков возмущали парня, и он был вынужден время от времени пинать некоторых локтями.

Выбившись из сил, Хосров нашел менее оживленное место и спрятался со своей книгой в тени одного из ветхих портовых зданий. Присев на корточки, молодой человек корил себя за то, что не расспросил отца, где и как найти парня, о котором нелестно отзывался родитель.

– Эй, гардаш! (брат. – Прим. авт.) Не меня ли ты ищешь?! – звонкий мужской голос вывел Хосрова из состояния беспомощности.