«Фу, – поморщился Ваняша. – И правда, как похмелье после плохой водки. Не порядок».

Он начал осмотр. Простукивал колокол костяшками пальцев – везде чистый звук. Проверял крепление ушей к балке – все заклепки на месте, люфта нет. Осматривал язык – цел, подвешен правильно. Он уже начал чесать затылок, чувствуя подколки невидимой Кривды («Ну что, умник? Не по зубам задачка?»), как его взгляд упал на место соединения языка с веревкой. Там, где толстая пеньковая веревка вплеталась в ушко языка, что-то блеснуло. Не металл. Что-то… липкое, серо-черное, похожее на спутанную паутину, смешанную с сажей и горечью. И от этого места тянулись едва заметные, будто прожилки, вверх по веревке и… к самому колоколу? Нет, скорее, к балке, на которой он висел.

«Ага! Нашел точку отказа! – воскликнул Ваняша. – Не колокол виноват, а связующее звено! Этот… налет! Он гасит удар, искажает вибрацию!» Он ткнул пальцем в липкую гадость. На миг ему показалось, что паутина шевельнулась, а в ушах прошелестел ехидный смешок. «Умно-умно… Да только счистишь ли? Это же не грязь… Это сама Суть Кривды! Она въелась!»

«Батюшка! – крикнул Ваняша вниз. – У вас тут есть… ну, что-то очень крепкое? Для чистки? Уксус? Деготь? Святой воды побольше? И… кувалда! На всякий случай!»

Снизу донесся неожиданно громовой, раскатистый голос, явно не принадлежавший отцу Никодиму:

«Кувалду говоришь, спаситель? Сейчас подам! Держи!»

Что-то тяжелое и большое полетело вверх по лестнице. Ваняша инстинктивно поймал… и едва не рухнул под весом. В руках у него была настоящая кувалдища. Не инструмент, а оружие богатырское! Рукоять – из цельного дуба, боевая часть – увесистый стальной параллелепипед, начищенный до блеска. Весила она, как минимум, полпуда.

«Вот это… инструментарий! – выдохнул Ваняша, с трудом удерживая монстра. – А кто там снизу?»

На площадку колокольни, сгибаясь под низкой дверью, втиснулся человек-гора. Монах в поношенном подряснике, но под ним угадывались плечи, как у медведя, и руки, толщиной с добрые оглобли. Лицо – широкое, добродушное, с окладистой бородой и хитрыми, веселыми глазами. Он был на голову выше Ваняши и втрое шире в плечах.

«Отец Кузьма, к твоим услугам! – прогремел великан, легко подхватывая кувалду, которую Ваняша едва удерживал. – Слышал, тут колокол наш занемог? И мужик новый, с железной кобылой? Я – здешний сторож, плотник, да и по мелочи… чего починить надо. Батюшка Никодим сказал, ты знаец?»

«Иван Строев, – представился Ваняша, все еще впечатленный размерами отца Кузьмы. – Колокол… не то чтобы знаюц, но точку отказа нашел. Вот эта гадость на узле». Он показал на липкую паутину.

Отец Кузьма наклонился, его нос чуть не коснулся узла. Он понюхал. «Фу-у… Знакомый дух. Кривда. Она любит в щели забиваться, в слова, в мысли… а тут вот и в веревку влезла. Поганая». Он выпрямился, поглаживая бороду. «Святой водой отмывать пробовали – слабо помогает. Скребком чистили – нарастает снова. Как ржавчина злая».

«Ржавчина… – Ваняша задумался. В его практике была борьба с коррозией. – Значит, нужен комплексный подход. Механическая очистка плюс химическая обработка плюс… духовное воздействие. Отец Никодим! Святой воды и кисточку! Побольше! Отец Кузьма… а твоя кувалда, она чистая?»

Монах-богатырь ухмыльнулся: «Чище чистого! Я ее в Великий Четверг в освященной купели вымачивал! Бить кого?»

«Пока никого, – успокоил его Ваняша. – Но держи наготове. А сейчас… дай-ка сюда». Он взял у отца Кузьмы здоровенный ржавый гвоздодер, который тот достал из недр подрясника, словно волшебник. «Будем хирургию делать. Держи веревку, крепко!»