Крепость Масада [5], тщательно укрепленная Иродом и обильно снабженная всеми видами военного снаряжения и продовольствия, незадолго до этого была захвачена отрядом мятежников, следовавших учениям, проповеданным некогда Иудой Галилеянином. Они перерезали римский гарнизон, и крепость стала их убежищем и опорным пунктом. Менахем, сын того самого Иуды, прибыл туда с большим отрядом, велел открыть арсенал, где хранилось оружие на десять тысяч человек, вооружил своих разбойников и собранных в округе людей, после чего во главе этого войска вернулся в Иерусалим с пышностью и блеском царя и был признан вождем всей партии.

Он возглавил осаду, начатую Элеазаром. Не имея осадных машин для разрушения стен, он прорыл подкоп и обрушил башню с грохотом. Он уже считал себя победителем, но осажденные, заметившие работы врага, возвели внутри новую стену, за которой оказались в безопасности при падении башни. Это укрепление позволило им предложить капитуляцию. Менахем поступил избирательно: он даровал почетные условия войскам Агриппы и иерусалимским иудеям, но римлянам отказал в пощаде. Те не могли удержаться в столь плохой позиции в одиночку, и пока их союзники, воспользовавшись капитуляцией, покидали крепость, римляне отступили в три башни, построенные Иродом, – Гиппик, Фазаэль и Мариамна. Победители перебили отставших, разграбили обоз, подожгли дворец и лагерь. Это случилось в шестой день месяца Горпиэя, который частично соответствует нашему сентябрю.

Успехи мятежников в военных делах породили между ними раздор. Менахем был настолько надменен, что стал невыносим, а Элеазар с завистью смотрел на его роскошь, которая затмевала его самого. Последний убедил своих сторонников сбросить позорное ярмо: и когда Менахем входил в храм в окружении своей стражи, Элеазар, также сопровождаемый вооружёнными людьми, внезапно напал на него. Ему помогал народ, полагавший, что, уничтожив тирана, он уничтожит и тиранию. Отряд Менахема был подавлен численным превосходством. Многие пали на месте, некоторые бежали, в том числе Элеазар, сын Яира, который укрылся в Масаде и удерживал эту крепость до конца войны. Менахем, вынужденный скрываться, вскоре был обнаружен и предан мучительной смерти вместе со многими из своих главных сторонников.

Вскоре народ понял, что его надежды были обмануты. Те, кто убил Менахема, не желали прекращать войну, а лишь хотели единолично командовать. Поэтому, несмотря на мольбы большинства граждан не нападать на римлян, запершихся в трёх башнях, о которых я уже говорил, мятежники лишь с ещё большей яростью бросились на штурм. Вскоре осаждённые сочли бы себя счастливыми, если бы им сохранили жизнь и позволили покинуть Иерусалим. Меттий, командовавший этими войсками, предложил сдаться, и коварные враги с радостью согласились, хотя и не собирались выполнять своих обещаний. Действительно, когда римляне вышли из башен, положившись на клятву, и, согласно договору, сложили щиты и мечи, Элеазар и его люди набросились на них и перебили всех, кроме Меттия, который пообещал принять иудаизм и даже согласился на обрезание.

Такая ужасная вероломность сделала ненависть между сторонами непримиримой – чего, собственно, и добивались мятежники. Но мирное население и знатные люди города возненавидели это злодеяние, оскорблявшее и Бога, и людей, и которое, словно для придания ему ещё большей гнусности, было совершено в день субботний. Они считали месть неизбежной и скорбели о печальной необходимости разделить участь тех, чьи преступления вызывали у них ужас.

В тот же день и час иудеи Кесарии были истреблены язычниками, среди которых жили. Эта кровавая расправа стала следствием прежних распрей, о которых я уже говорил, и можно предположить, что Флор, находившийся там, одобрил и поощрил жестокость, столь соответствовавшую его ненависти к иудеям. Погибло двадцать тысяч; уцелевшие были схвачены и брошены в тюрьму по приказу прокуратора, и в Кесарии не осталось ни одного иудея.