Все это мало-помалу установило в псковском обществе очень невыгодный взгляд на духовенство относительно его пастырской церковный деятельности; так что у многих мирских людей, и даже у духовных, зародилась мысль: да нужно ли иметь духовенство и нельзя ли обойтись и без него. Эту мысль, может быть давно уже блуждавшую у многих, в 1471 году развили до учения и пустили в ход три ересеначальника, – стригольник Карп, диакон Никита и третий, имя и звание которого не сохранилось в памятниках. Они, но свидетельству посланий патриархов Константинопольских Нила и Антония, под видом благочестия и желания сохранить божественные писания и священные каноны, всех святителей, священников и клириков, как поставляющих, так и поставляемых, назвали поставленными на мзде и еретиками, объявляя только себя правоверными. Потом, отвергнувши всю церковную иерархию, они начали отрицать уставы церковные и даже таинства, совершаемые чрез священников, например: причащение телу и крови Господней и покаяние, повелевая каяться к земле, а не к священникам. Таковое дикое и противохристианское учение, естественно, должно было поднять против себя как церковную иерархию, так и всех благомыслящих людей во Пскове и в Новгороде; и ересеначальники были схвачены в 1376 году и отвезены в Новгород, где по суду владыки Алексия были отлучены от церкви, а судом народного веча сброшены с моста в Волхов. Но, разумеется, казнь ересеначальников не прекратила ереси, глубоко пустившей корни в приготовленном к тому обществе. Ересь взволновала весь Псков и слух о ней достиг даже до Константинополя, и оттуда в 1382 году приехал во Псков Суздальский владыка Дионисий, с благословением и грамотой патриарха Нила, по поручению новгородского архиепископа Алексея начал учить псковичей надлежащему пониманию закона Божия, утверждать в истинной христианской вере и убеждать, чтобы не слушали злонамеренных людей и еретиков. Потом, в 1384 году, приезжал во Псков сам владыка Алексей и, кажется, по возможности уладил дело о стригольниках, так называемых по ремеслу своего ересеначальника, хотя, конечно, следы ереси еще оставались, и следы довольно заметные. Ибо еще в 1395 году Константинопольский патриарх Антоний нашел нужным послать грамоту во Псков против стригольников, да и тогдашний митрополит всея Руси Киприан в том же году приезжал в Новгород едва ли не по делу о стригольниках; ибо псковичи, как только услышали о приезде митрополита, немедленно отправили к нему свое посольство для принятия благословения и представления поминков; а митрополит, отъезжая из Новгорода, немедленно послал во Псков полотского владыку Феодосия, который от митрополита и привез грамоту патриарха Антония.

Как бы то ни было, меры, принятые церковной иерархией против стригольников, имели некоторый и даже значительный успех – ересь примолкла; но, к сожалению, против причин, породивших эту ересь, не было принято никаких мер, их даже не затрагивали. Псковская церковь осталась в прежнем неудовлетворительном положении: главное препятствие ко введению надлежащего порядка не было устранено; Псков по-прежнему остался без местного святителя, и новгородский владыка по-прежнему был стеснен в своих распоряжениях вмешательством псковского веча в церковные дела, а это вмешательство год от года все развивалось более и более. Псковичи хотя и продолжали поддерживать мирные сношения с владыками новгородскими, но в то же время строго стояли за свои права, утвержденные миром 1347 года. Так, когда в 1411 году владыка новгородский Иоанн вздумал прислать во Псков своего протопопа Тимофея – требовать с священников владычня подъезда, то псковское вече запретило священникам давать этот подъезд и велело сказать Иоанну: «Коли Бог даст будет сам, владыка во Пскове, то и подъезд его чист, как пошло изперва по старине». Но мир с владыками новгородскими продолжался только до 1419 года; и в этом же году владыка Симеон в последний раз был на своем подъезде во Пскове и уехал недовольный, не прожив урочного месяца; и после этого в продолжение 16 лет не было владычня подъезда во Пскове. Потом, когда владыка Евфимий, много способствовавший примирению псковичей с новгородцами, в 1435 году приехал во Псков и, видя страшные беспорядки в церкви и надеясь на свои услуги Пскову при заключении мира с новгородцами, думал несколько развить свою власть и стал требовать, чтобы для лучшего надзора ему дозволено было назначить своих наместника и печатника из новгородцев, а не из псковичей; то вече наотрез ему отказало в этом дозволении, даже запретило духовенству платить владычен подъезд, и хотя немного спустя после многих споров и угроз и уступило требованию владыки; но как скоро владычен наместник, не из псковичей, стал судить не по псковским обычаям, то псковичи вступили в бой с владычными Софьиными, и владыка в гневе, не прожив и трех недель, уехал и даже не принял даров от псковского веча. После этого опять 15 лет не было владычня приезда во Псков; и только в 1450 году владыка Евфимий, много трудившийся на пользу псковичей при заключении мира с немцами, вторично посетил Псков. На этот раз владычен приезд был угоден и для владыки, и для псковичей; священноиноки, священники, диаконы, посадники и бояре вышли встречать владыку к дальнему Пантелеймону. Владыка в тот же день, как приехал, служил литургию в церкви Св. Троицы, а на третий день соборовал, чем особенно всегда дорожили псковичи. На этом соборовании торжественно читали синодик, прокляли злых, которые хотят зла Пскову и Новгороду, пели вечную память благоверным князьям, лежащим в Дому Святые Софии и Святые Троицы, а также всем добрым людям, положившим свои головы и пролившим кровь за дом Божий и православное христианство, а живущим окрест Новгорода и Пскова пели многая лета. Псковичи, довольные всем этим, от всех концов дарили и чтили владыку, и князь псковский и посадники проводили его с большой почестью до рубежа Псковской земли. В этот приезд от владыки не было и помину ни о подъезде, ни о суде, он приезжал только мириться с Псковом и, кажется примирился окончательно; ибо следующие два владычня приезда, в 1453 и 1457 годах, владыка постоянно был принимаем псковичами с большими почестями, и каждый раз у них соборовал, торжественно чел синодик и получал беспрекословно свой подъезд и суд; но, конечно, в сии приезды уже не было и помину ни о назначении наместника не из псковичей, ни о других вопросах относительно развития владычней власти, как это ясно показывает тогдашнее положение псковской церкви.