– Всё в порядке, я понимаю.

Глядя с крыльца вверх, он заметил, как крадётся к зимнему дому вернувшийся со своей длительной прогулки кот. Очевидно, привлечённый ароматом еды, он, подобно злоумышленнику, проник в окно, которое недавно распахнула Ира, дабы проветрить помещение.

«Вот и познакомятся…», – подумал он.

Он стоял на крыльце и глядел на верхушку маяка, как совсем недавно делала Ира. Отсюда было плохо видно, но он знал, что в этом стеклянном куполе отражается вечернее небо. А порой было достаточно просто знать, чтобы в сердце поселилось спокойствие. Пошарив по карманам, он нашёл помятую сигаретку. На секунду пламя его зажигалки стало самым ярким объектом в округе после прожектора маяка. И вновь всё вернулось на свои места. Дым призрачным одеялом уносило куда-то вверх. Морской ветер гнал его по склону подальше от себя. Михаил прикрыл глаза и как бы обхватил ладонью колючий подбородок. Наконец, он снова мог остановиться и поразмышлять. Что же сегодня произошло? Что вообще это все было? Может, он всё ещё спал и всё это не реально? Или сам не заметил, как сошёл с ума в одиночестве, и никакой девушки нет? Он снова посмотрел в сторону дома. Включён свет, открыто окно. Даже можно разглядеть тень. Видимо, она всё-таки есть… Прибитая к берегу волнами, неизвестно откуда взявшаяся на неизвестном корабле, который неизвестно где разбился… Он сделал ещё одну затяжку, впуская в свои недра горячий воздух. Ему казалось, что всё это выглядело, как странный сюжет фильма или рассказа. Но вопреки всей абсурдности, это была реальность. Судя по всему, девушка здесь застряла. Хотя, думал Михаил, она совсем не выглядела раздосадованной или испуганной подобным положением дел. Неужели не было ей страшно оказаться в незнакомом месте с незнакомым человеком? Да, ещё таким… Он взглянул на свои руки. Грубые ладони, покрытые мозолями, были будто высечены из дерева. Они уже не казались ему настоящими. Но именно из этих рук приняла она помощь. Михаилу вдруг подумалось о том, что вообще это её появление может значить. Но внутренний голос его одёргивал:

«Это значит, что девчонка разбилась. Тебе её приютить, а потом восвояси отправить. Везде ты символизм видишь, старый хрыч…»

И он действительно видел. Видел и любил видеть. Придавать скрытые смыслы тому, у чего этих смыслов, быть может, и не было. Но он их видел. А если видел, значит, для него они есть. Будь это цветок, проросший сквозь деревяшку, большой деревянный крест на краю обрыва… или же девушка, вынесенная морем на берег… Но больше всего его беспокоила не она. А он сам…

Вокруг был лишь дикий шум. Всё гудело и летело куда-то в неизвестном направлении. Шквал ветра сносил его, норовя швырнуть как игрушку. Практически ничего невозможно было увидеть. Серой стеной бушевала вода в самом воздухе. Он стоял на коленях, и, казалось, что весь мир трещал по швам… Или трещал уже он сам под напором этого ветра. Ничто не могло удержаться на месте. Всё летело, билось и ломалось, а он лишь кричал что-то и полз вперёд. Громко рухнуло что-то тяжёлое рядом с ним, едва не попав по голове. Воздух наполнился тысячами песчинок, которые желали истереть, измолоть его в порошок, превращая в такой же песок. В глаза заливалась вода. Он держался за что-то и карабкался вверх, выбиваясь из сил. Скользила земля под его ногами, он полз вперёд, но лишь процарапывал размокший грунт, рекой текущий вниз. И тут погас последний свет. Будто его выключили, и всё видимое накрыла гигантская тень, поглотившая его в свои холодные глубины…

Он распахнул глаза. Бешено билось сердце. Он видел свой деревянный потолок. Он подвигал руками. Они слушались. Повернув голову, он увидел стену, лицом к которой всякий раз засыпал. Он определённо был у себя. В своей постели и, очевидно, в своём доме. Серые занавески, верстак в углу и полки с книгами. Михаил лежал в оцепенении, пытаясь прийти в себя. Неужели сон… Ужасный, но… это ведь был сон. Сколько лет он их не видел? Десять? Пятнадцать? И вот он лежит в своей постели, пытаясь расклеить реальность, которую показал мозг, и ту, что настоящая. Выкинуть себя из той реальности и закинуть в эту. Он поднялся, тяжело сев на край кровати. Заскрипели старенькие пружины матраса. Жилище уже было освещено дневным светом, пролезающим в занавешенные окна. Михаил взглянул на настенные часы. Десять утра. В любом случае пора было вставать, да и после подобных потрясений капризный организм Михаила уже не смог бы заснуть вновь. Михаил ощущал необходимость отвлечься, заняв себя будничными делами. Одеваясь, зачем-то глянул он в зеркало. Было похоже на то, что он упаковывает своё деревянное тело внутрь одежды для пущей его сохранности. Умывшись прохладной водой, он, по своему обыкновению, сделал погромче шепелявое радио и принялся думать над тем, что ему приготовить сегодня, попутно вспоминая, что теперь нужно было рассчитывать на двоих.