«Рыболовецкое судно Пётр Алексеев, прошлой ночью пропавшее в Беринговом море, всё ещё не найдено. Напоминаем, что судно изначально вышло из порта Петропавловск – Камчатский, и двигалось в сторону Олюторского Залива, но, по предварительной версии, сильно отклонилось от намеченного курса…» – вещал радиоприёмник.

«Рыболовецкое… Стесняюсь спросить, какого лешего она там делала…» – подумалось Михаилу.

Она уже стояла наверху. Стояла, высоко задрав острый подбородок. Закрыв глаза, подставила лицо утреннему ветру. Одета она была в свою прежнюю, уже просушенную одежду, но обвязав при этом вокруг пояса рубашку, наподобие кушака. Волосы её уже не растекались по плечам каштановым водопадом, а были собраны сзади в хвост. Видимо, девушка нашла где-то резинку и не замедлила ей воспользоваться. Михаилу сначала сложно было поверить, но на руках своих она, как ребёнка, укачивала рыжий клубок. Тот, в свою очередь, вовсе не сопротивлялся, а наоборот, выглядел весьма довольным. Услышав шаги, она распахнула глаза, будто выйдя из медитации, и посмотрела вниз, на поднимающегося по лестнице старика с тарелкой омлета.

– С добрым утром, Михаил Андреевич!

– Доброе, – кивком ответил он девушке.

– А как зовут вашего кота? – она слегка его приподняла, как бы показывая, о ком идёт речь. Фёдору это не сильно понравилось, и он пожелал покинуть объятия Иры.

– Он, скорее, тут сам по себе. Но зовут Фёдор, – Михаил, наконец, поднялся на один уровень с девушкой, вручая ей тарелку. За что та и поблагодарила.

– А почему Фёдор? Если не секрет…

– В честь Достоевского… – он задумчиво поднял глаза.

– Всегда хотела почитать…

Михаил на секунду замер. Странно, но почему-то здесь он и не задумывался, что кто-то где-то всё ещё читает. Только сейчас заметил он это за собой. Эту иллюзию, что он будто последний из читающих и последний из знающих. Ему еще вдруг вспомнилось о своём запасе книг в зимнем доме…

– У тебя там на полках книжки должны быть. Сам собирал, так что можешь читать, если хочешь, – он указал головой на жилище, где расположилась девушка.

– Да, спасибо… Кстати, о доме… Не хотите взглянуть?

– А что там не так? – недоумённо спросил Михаил, нахмурившись. Не проглядел ли он какой-то ерунды там? Да, вроде не было ничего постыдного…

– Всё с ним в порядке, – успокоила девушка, – просто гляньте.

Не без подозрений Михаил прошёл за девушкой к дому. Открыв дверь и пройдя внутрь, оказался он будто в том же самом доме… Только младше лет на пятнадцать, не меньше. Будто фильм, который он раньше видел лишь чёрно-белым, отцветили, и проявились вдруг краски. Увидел, что предметы, оказывается, далеко не двух-трёх цветов. Они пестрят. Они разные. Так и запестрело вокруг него его собственное зимнее логово. Заиграли новыми красками стены. Он совсем забыл, как проходился по ним морилкой изнутри, и какой был на них неповторимый узор деревянных волокон. Глубокий тёмный цвет полок, на которых устроились разноцветные корешки книг, стол, заблестевший поистёртым, но всё же лаком. Одеяла, раньше накиданные бесформенной кучей, были аккуратно сложены и занимали теперь значительно меньше места. Даже картина на стене теперь была ярче, а люстра… В причудливых стеклянных кристаллах её отражался свет, постоянно преломляясь и переливаясь внутри, будто живой. Михаил заметил на подоконнике смоченный кусок ветоши. Ира стояла напротив, заведя обе руки за спину и будто бы наблюдая за его реакцией.

– Я тут немного протёрла пыль… Конечно, не везде, я хотела ещё печку, может быть, и ковёр…

Михаил даже не знал, что ей сказать. Она сделал обычную уборку, он это понимал, но в доме стало даже легче дышать…, и эта девушка так осторожничала вчера, не решаясь ничего тронуть… К слову, ничего и не было тронуто. Всё находилось на своих местах. Ровно там, где и стояло.