Звонок. Щелчок замка. Вымощенная камнем тропинка. Просторный коридор.

Стягиваю обувь, разминаю затекшие пальцы ног. Всегда сжимаю их, когда нервничаю. Корнев стоит в проходе, руки его скрещены на груди. Он выглядит недовольно, будто оторвался от дел вселенского масштаба.

— Прости, что потревожила. Боли возобновились, — оправдываюсь.

Внимательный взгляд словно раздевает меня, ощупывает без рук.

— Ничего у тебя не болит, — припечатывает к полу. — Маргарита, я не психотерапевт, чтобы душевные травмы лечить. Зачем приехала?

— Мне нужно было куда-то пойти…

Закрываю лицо ладонями. Не из-за слез — от дикого, всепоглощающего стыда.

Какая же я дура…

— И вместо подруг или семьи ты выбрала едва знакомого дядьку-врача? Любопытный подход.

Теперь, стоя на пороге его дома, я внезапно осознаю всю бессмысленность затеи. Правда, чего приперлась? Пользуюсь гостеприимством человека. Он с меня ни рубля не взял за помощь, а я ночью приезжаю. Типа, встречайте, развлекайте.

— Я… да, пойду, наверное…

— Ну-ну. Чай будешь? — спрашивает Макар, и это заставляет невольно улыбнуться. — На ужин — тушеная капуста с колбасками. Доставка привезла. Не домашнее, конечно, — язвительно, — но съедобно. Ешь такое?

— Да-да! Спасибо!

Меня гипнотизирует то, как управляется он с обычными вещами. С посудой, кружками, чайником. Ничего сверхъестественного, но движения Макара завораживают.

Я рада, что мы перешли с ним на «ты». Точнее — он-то давно перешел, ещё на первом сеансе. А я всё не могла. Если б не заставил — так бы и обращалась со всем почтением, уважительно, по имени-отчеству. Потому что возраст значения не имеет.

У этого человека энергетика такая. Мощная, подавляющая, но не ломающая. Ты смотришь на него и проникаешься уважением. Не скажешь ему: «Эй, ты!», не обратишься с презрением.

Удивительный мужчина.

— Держи.

Передо мной тарелка с самой обычной капустой (еще и с томатной пастой переборщили), с колбасками дешевыми, из которых жир вытекает. Неужели Корневу приятно питаться вот этим?!

Я — далеко не лучший кулинар. Выпечка у меня периодически горит, блины рвутся, печенка выходит суховата. Но даже я способна приготовить капусту так, чтобы на зубах не хрустели специи.

— Можно вопрос? Зачем ты заказываешь у них еду?

Раньше мы не общались о чем-то, кроме моего здоровья. Задушевная болтовня — это не про Макара. Из него слова лишнего не вытянуть. Я первое время пыталась шутить или погоду обсуждать, но в ответ получала красноречивое молчание.

— Привык, — отвечает Корнев, подставляя ко мне чашку с ароматным чаем; к тому претензий никаких, идеальная выдержка и вкус. — Я могу любой доставкой города воспользоваться, но эти ребята мне нравятся. Да, не всё у них идеально. Но они стараются.

— Я предлагала тебе готовить на постоянной основе…

— А я отказался. Не эксплуатирую клиентов. Думаешь, ты единственная предложила готовку или уборку?

Почему-то слова ранят, ударяют под дых со всей мощи. Хотя, казалось бы, а чего удивительного? Что он, только меня на кушетку укладывает? Нет, конечно. Клятву верности не приносил.

Мы однажды даже пересеклись с одной из девушек: ту ждала машина у ворот, а я спешила к Макару на прием. Мы друг на друга взглянули мельком и… поздоровались кивком подбородка. Хотя и не были знакомы. Как будто нас объединяла общая тайна.

Больше вопросов не задаю и общаться не пытаюсь. Вяло ковыряюсь в тарелке, пока перед глазами вспышками скачут сцены из сегодняшнего дня. Галопом, сменяя друг друга в безумной пляске.

Мне даже чудится довольное выражение лица Кирилла, его запрокинутая голова, трепещущие ресницы брюнетки, что елозит по столу. Я не видела деталей, но мозг услужливо их дорисовывает.