— Говорит, что работы много…

— Не сомневаюсь. Ничего страшного. Тебе минутку уделить сможет, заодно, глядишь, и пересмотрит список неотложных дел, когда поймет, что жена близка к нервному срыву.

Подруга мрачно хмыкает и заказывает такси.

— Иди. Удачи тебе.

Мне придают уверенность в себе три выпитых коктейля и последние наставления Светки. Уж она-то не ошибается в таких вопросах, ей можно довериться.

В фойе встречает другой охранник. Повезло.

— В пятьсот седьмой офис можно? Там ещё открыто?

— Какие поздние клиенты-то, — качает он головой. — Да можно, конечно. Заходите.

На турникете зажигается зеленый огонечек, и я несусь к лифту, одергивая платье, поправляя смазавшийся макияж. Накусываю губы — Света когда-то объясняла, что так они выглядят соблазнительнее. Выхожу.

Я иду по инерции, но губы почему-то кусаю. Не ради соблазнения, а потому что дико нервничаю.

Дверь в офис прикрыта. Тихонечко тяну на себя, на цыпочках крадусь внутрь. Свет выключен, но в дальнем углу призывно горит настольная лампа.

— Кирилл, прости, что я приехала, но…

Парочка людей — мужчина и женщина, — меня даже не замечают. Так увлечены процессом.

5. Глава 5

Я покидаю вначале офис, затем — само здание. Уверенно так, медленным шагом. Обычно героини фильмов, увидев, как любимый человек разложил на рабочем столе другую женщину, орут, рыдают, несутся незнамо куда.

Но я вполне спокойна. Внутри — штиль, затишье, ни единого порыва ветра.

Меня отпустило. Всё то, что тревожило совсем недавно, казалось значимым, лопнуло как мыльный пузырь. Внутри лишь пустота.

Зачем скандалить? Зачем таскать по кабинету «разлучницу» за волосы? Какой смысл в громком выяснении отношений?

Всё и так предельно ясно, и мне не станет легче, если я разрыдаюсь или начну крушить мебель.

— Твой муж тебе изменяет, — повторяю как мантру, обращаясь как будто не к самой себе, а к чужому человеку. — Он тебе изменяет. У твоего мужа есть любовница.

Сомнений быть не может. Девушка, сидящая на столе в задранной до пупа юбке и мужчина, стоящий между её ног. Картинка намертво застревает в моей голове. Мельтешит перед глазами.

Кажется, я до сих пор слышу их стоны.

Домой не хочу возвращаться. Ничего не хочу. Вообще.

К Свете можно податься или к родителям сунуться, да только нет желания. Светка начнет костерить Кирилла, проклинать его, а затем скажет что-то типа «Я же говорила». Нет, спасибо, обойдусь без нравоучений.

А родители… им Кирилл до чертиков нравится, они с него пылинки сдувают и любят едва ли не сильнее, чем родную дочь. Не буду их пугать.

Как так получилось, что к тридцати годами я толком друзьями не обзавелась? Даже пойти не к кому. Знакомых куча, но не смогу к ним обратиться. Не настолько близки.

Номер в гостинице, что ль, снимать?

И тут я вспоминаю про Корнева. Про дом высоченный, в котором почти всегда погашен свет. Про кушетку, сильные руки, что скользят по моей коже.

Может, он излечит меня… коснется, и полегчает… как раньше.

Правда, не уверена, что боль душевную можно заглушить столь же просто, как физическую. Но пальцы уже набирают номер телефона. В отличие от супруга-изменщика врач отвечает практически сразу.

— Слушаю.

— Макар, можно к тебе на сеанс? — голос срывается. — Знаю, уже поздно.

— Прихватило?

— Да.

— Приезжай.

Так просто, коротко, без лишних вопросов, без осуждения.

Я наизусть выучила дворы, мимо которых заказанная машина едет к нему. Домой. Туда, где можно ненадолго позабыть о предательстве и обмане. Магазины, вывески, рекламные щиты. Медлительные светофоры и вечно закрытый железнодорожный переезд, на котором таксисты постоянно ругаются.