— Опять на работе задерживается? — уточняет пасмурным тоном.

— Свет…

— Да помню я, помню. Не лезу. А ты после того раза с чулками больше не пыталась его соблазнить?

— Не-а.

Одна неудачная попытка — это случайность; две — закономерность. Чулки я закинула обратно на антресоли. Буду лук в них хранить лет через сорок.

— Ну и почему? — она возмущена. — Ты совсем руки опустила, что ли? Он вечерами где-то болтается, а ты дома преданно ждешь?

Думаю, не стоит говорить, что последние недели не жду толком. Ужин оставляю на плите, а сама обычно либо лежу с книгой в кровати, либо благополучно сплю, когда он возвращается.

— На тебе сейчас какие трусы?

Вопрос выбивает меня из колеи.

— Э-э-э, чистые.

— Да я не про это! — Света вытаскивает трубочку и показывает ей на меня. — Красивые или «прощай, молодость»?

Ну, вроде слипы. Не самые жуткие, новенькие, просто без соблазнительных рюшек и кружевных вставок.

— Отлично! — Светка дожидается моего ответа и хлопает в ладоши. — Езжай к мужу прямо сейчас. Хочешь, чтобы у вас всё хорошо было? Так чего тормозишь?

— Я не хочу. Не готова, и вообще.

— А чего готовиться? Пришла к нему, взяла, оседлала. Меньше сомневайся — больше делай. Белье у тебя нормальное, платье свежее. Напомни ему, что жена может быть соблазнительной кошечкой.

— Свет, ты не понимаешь. Я не хочу с ним мириться. Мы и не ссорились, если честно. Но мне впервые за долгое время хорошо. Мы не общаемся, не мотаемся по клиникам, не сдаем анализы. Я могу заниматься своими делами.

Подруга замирает, с трубочки её капают капли коктейля на стол.

— Рит… — она сглатывает. — А ты с ним говорила? О том, что чувствуешь?

Мотаю головой.

— Получается, три недели вы живете как соседи?

— Получается, так.

— Езжай к нему, Рит. Но не для того, чтобы соблазнить. А для того, чтобы расставить точки над «и». Тебе больно, а он где-то шатается по вечерам вместо того, чтобы с женой быть. Вам жизненно необходим разговор.

— Зачем куда-то ехать? — съеживаюсь. — Мы и дома можем пообщаться.

Хотя, если честно, мне не хочется этого. Общения, объяснений, диалога. Нет острой необходимости, потому что меня устраивает наша жизнь порознь.

Поговорить — это значит нарушить мой хрупкий покой. Нам придется дойти до какого-то решения, но мне не нравятся все варианты. Я не хочу расходиться с Кириллом, потому что привыкла к нему, да и не считаю, что нужно разбегаться после первой же проблемы. Во всех семьях бывают взлеты и падения.

Но я… я не хочу примирения. Не хочу вновь загонять себя в чертово колесо самоистязания и бесконечных попыток забеременеть.

— Ну-ну. Три недели уже общаетесь, а всё без толку.

Она говорит ещё о чем-то. Убеждает меня, напоминает, что от молчания люди не становятся счастливее. Даже употребляет то самое слово, которого я боюсь как огня.

«Развод».

Света не понимает, как можно усложнять банальные вещи, и мне внезапно передается её настрой. Действительно, почему бы не попробовать?

Поговорить. На нейтральной территории. Обсудить. Помириться, наверное. Или поругаться в хлам, но выплеснуть эмоции.

— А если он опять в ресторане или на объект уехал?..

— Так ты позвони заранее.

Выпитые коктейли добавляют храбрости.

Мы расходимся не сразу. Общаемся ещё, мужчин Светиных обсуждаем, возвращаемся к рабочим пересудам. Даже в такт музыке головами машем, окончательно расслабленные.

Ближе к девяти часам я выхожу из бара и набираю номер Кирилла. Тот отвечает через несколько долгих секунд тишины.

— А?

— Ты ещё на работе?

— Ну да.

— В офисе? — уточняю.

— Да. Ладно, пока. Мне совсем некогда, дел по горло. Потом поговорим, хорошо?

Я киваю Свете — всё нормально, трудится, не покладая рук.