За годы, прошедшие с опубликования первой книги серии, много было написано о тех или иных исторических лицах как о прообразах героев Мартина. Существуют блоги и вебсайты, посвящённые связям «Песни» с реальной историей.[61] Одни авторы статей этих блогов являются профессиональными историками; другие – литературоведами, специализирующимися на изучении средневековой литературы; третьи – историками материальной культуры (антикварами и музееведами и др.). Каждый из этих авторов подходит к историческим аналогиям в трудах Мартина со своей узкой профессиональной точки зрения. Поскольку большинство из них позитивисты по историко-философскому подходу, их сравнения весьма поверхностны и легковесны. Впрочем надо отдать должное профессиональным историкам, пишущим на этих сайтах, они не устают подчёркивать, что Мартин использует не абсолютные исторические знания, доступные современной исторической науке,[62]а стереотипы, сложившиеся вокруг некоторых исторических деятелей и событий, основанные зачастую на официальной пропаганде. Тем же зачастую грешат и литературоведы. Недавно вышедшая книга Кэролайн Ларрингтон «Зима приближается» – не исключение.[63] Почему-то она стремится доказать, насколько Мартин точен в своём изображении средневековых реалий. В этом отношении это издание весьма схоже с оправдывающимся тоном большинства интервью Мартина. К сожалению, поскольку Ларрингтон – не историк; она, как и Мартин, пользуется не столько историей, сколько историческими сплетнями, за исключением тех частей её книги, когда она анализирует образцы средневековой литературы (скандинавские саги, «Беовульф», младшую и старшую Эдду, французские песни и другие), которые ей превосходно знакомы. Ларрингтон находит многочисленные параллели между некоторыми аспектами мира Мартина и миром средневековой литературы XI–XII веков. Поскольку Ларрингтон, как и другие, авторы избегает систематического анализа книг Мартина с исторической точки зрения, то попытаемся сделать это в последующей главе.

«Чистоту, простоту мы у древних берем,

Саги, сказки из прошлого тащим,

Потому что добро остается добром

В прошлом, будущем и настоящем».

Владимир Высоцкий. Баллада о времени

Как уже было сказано, средним веками присущ период феодальных отношений. Феодальные отношения – это отношения по поводу собственности на землю. При классическом феодализме монарх, стоявший на вершине феодальной лестницы, был верховным собственником земли. Он передавал своим вассалам – сеньорам, лордам и баронам, – крупные участки земли с живущими на них крестьянами; за пользование землёй они клялись господину в верности, обязались являться по его приказу на службу с рыцарями (количество рыцарей определялось размером земельного участка) и платить ему определённые выплаты (на свадьбу старшего сына или старшей дочери, на войну и другие). В свою очередь лорды передавали небольшие участки земли, обычно в размере замка/ усадьбы и прилегающих к нему сельскохозяйственных земель (пашня, пастбища, лес) рыцарям, которые должны были являться по призыву господина в полном рыцарском вооружении с оруженосцами (ну, хотя бы с одним).

Земля обрабатывалась зависимыми крестьянами, которые сами вели своё хозяйство, зачастую владея как орудиями труда, так и собственным двором. Крестьяне брали участок в аренду у низового феодала, обязуясь платить ему ренту за пользование землёй натуральным продуктом, натурально же взимались королевские подушные налоги. На землях домена (личные земли) монарха и некоторых крупных феодалов могли располагаться города, которые также выплачивали ренту, но деньгами. С одной стороны, из-за сосредоточения земель в руках крупных сеньоров, власть монарха над страной в целом была ослаблена, однако, с другой стороны, крупные сеньоры не обладали абсолютной властью над нижестоящими вассалами. При феодализме крестьянин был собственником своей личности и частично рабочей силы, «частично» – так как работать он мог только на земле, принадлежавшей феодалу.