Олигархия Четырёхсот в Афинах, установившаяся в здании совета около февраля или марта 411 г. до н.э. и свергнутая примерно в июле того же года после четырёх-пяти месяцев опасностей и раздоров, едва не приведших город в руки врагов, теперь завершилась восстановлением демократии. Сопутствующие обстоятельства этого процесса были подробно изложены. Теперь я возвращаюсь к военным и морским операциям на побережье Малой Азии, частично совпадавшим по времени с политическими раздорами в Афинах, описанными выше.

Уже упоминалось, что пелопоннесский флот из [стр. 94] девяноста четырёх триер [132], простояв без дела на Родосе не менее восьмидесяти дней, к концу марта вернулся в Милет с намерением двинуться на помощь Хиосу, который уже некоторое время осаждала часть афинского войска под командованием Стромбихида и который теперь находился в крайне тяжёлом положении. Однако основной афинский флот на Самосе помешал Астиоху осуществить этот план, поскольку тот не счёл целесообразным рисковать генеральным сражением. На него частично повлияли подкупы, частично – обман Тиссаферна, стремившегося лишь истощить обе стороны затяжной войной и теперь заявлявшего, что вот-вот приведёт на помощь финикийский флот. В составе флота Астиоха были корабли, предназначенные для взаимодействия с Фарнабазом у Геллеспонта, но они также не могли достичь своей цели. Чтобы решить эту проблему, спартанец Деркиллид был отправлен с сухопутным отрядом к Геллеспонту, чтобы присоединиться к Фарнабазу в действиях против Абидоса и соседних владений Афин. Абидос, связанный с Милетом колониальными узами, первым отложился от Афин к Деркиллиду и Фарнабазу; через два дня его примеру последовал соседний город Лампсак.

Похоже, что в это время у Геллеспонта не было афинских сил, и когда известие об этой новой угрозе империи достигло Хиоса, оно встревожило Стромбихида, командовавшего афинской осадной армией. Хотя хиосцы, доведённые до отчаяния усиливающимся голодом и отсутствием помощи от Астиоха, и увеличили свой флот до тридцати шести триер против афинских тридцати двух благодаря прибытию двенадцати кораблей под командованием Леона, полученных из Милета во время отсутствия Астиоха на Родосе, и даже вышли в море, дав ожесточённое морское сражение афинянам с некоторым успехом [133], Стромбихид всё же был вынужден немедленно отправить двадцать четыре триеры и отряд гоплитов для помощи Геллеспонту. В результате хиосцы вновь стали достаточно хозяевами на море, чтобы пополнить свои запасы [стр. 95], хотя афинское войско и укреплённый пост оставались на острове. Астиох также смог отозвать Леона с двенадцатью триерами в Милет, усилив таким образом свой основной флот [134].

Похоже, именно в это время олигархическая партия как в городе, так и в лагере на Самосе готовила заговор, как уже было рассказано, а афинские стратеги разделились во мнениях: Хармин поддерживал эту партию, а Леон и Диомедон выступали против. Узнав о раздорах, Астиох счёл это удачным моментом, чтобы подойти со всем флотом к гавани Самоса и предложить битву; но афиняне не были в состоянии выйти из гавани. Тогда он вернулся в Милет, где снова бездействовал, ожидая (настоящего или мнимого) прибытия финикийских кораблей. Однако недовольство его собственных войск, особенно сиракузского контингента, вскоре стало неуправляемым. Они не только роптали на бездействие армии в этот драгоценный момент разлада в афинском лагере, но и разгадали коварную политику Тиссаферна, истощавшего их силы без результата; эта политика стала ещё более очевидной из-за его нерегулярных выплат жалования и поставок провизии, что вызвало серьёзные трудности. Чтобы успокоить их недовольство, Астиох был вынужден созвать общее собрание, которое высказалось за немедленное сражение. Тогда он вышел из Милета со всем флотом из ста двенадцати триер к мысу Микале, напротив Самоса, приказав милетским гоплитам перейти по суше к той же точке. Афинский флот, теперь состоявший всего из восьмидесяти двух кораблей (из-за отсутствия Стромбихида), стоял на якоре у Главки на материковой части Микале; но, узнав о решении пелопоннесцев сражаться, афиняне отступили на Самос, не желая вступать в бой с меньшими силами [135].