Союз с такими немногочисленными и простыми условиями не потребовал долгих обсуждений. Он был заключен вскоре после возвращения послов из Амфиполя, вероятно, не более чем через месяц-два после предыдущего мира. Его скрепили клятвой те же лица с обеих сторон, с аналогичным заявлением о ежегодном возобновлении присяги, а также с оговоркой, что Спарта и Афины по взаимному согласию могут как расширить, так и сократить условия, не нарушая клятвы. [6] Кроме того, договор предписывалось высечь на двух стелах: одну установить в храме Аполлона в Амиклах, другую – в храме Афины на афинском акрополе.

Важнейшим результатом этого нового союза стало то, что [стр. 6] не было прописано в его условиях, но, без сомнения, было оговорено между спартанскими эфорами и Никием в момент его заключения: все спартанские пленники в Афинах были немедленно освобождены. [7]

Ничто не может более ярко продемонстрировать мирные и уступчивые настроения, царящие сейчас в Афинах, а также сильные филолаконские симпатии их ведущих деятелей (в этот момент Алкивиад соперничал с Никием за благосклонность Спарты, о чем будет сказано далее), чем условия этого союза, обязывавшие Афины помогать подавлять илотов, и еще более важное последующее действие – возвращение спартанских пленников. Таким образом, Афины безвозвратно расстались со своим главным козырем и обещали отказаться от второго по значимости, не получив взамен ничего, кроме клятвы Спарты стать их союзником.

Последние три с половиной года, с момента захвата Сфактерии, обладание этими пленниками давало Афинам решительное преимущество перед их главным врагом; впрочем, это преимущество в определенной степени было нивелировано последующими потерями. Такое положение дел вполне отражалось мирным договором, тщательно обсужденным зимой и скрепленным клятвой в начале весны, который налагал на обе стороны ряд взаимных и сбалансированных уступок. Более того, Афинам повезло в жребии, позволив им дождаться фактического выполнения спартанцами своих обязательств, прежде чем выполнять свои.

Однако Спарта до сих пор не выполнила ни одного из обещанных условий. Более того, при попытке сделать это она продемонстрировала либо отсутствие власти, либо нежелание, ясно показав, что лишь крайняя необходимость заставит ее превратить обещания в реальность. Тем не менее, несмотря на эти явные признаки, Никий убеждает своих сограждан заключить второй договор, который фактически аннулирует первый и бесплатно предоставляет Спарте все основные выгоды первого, почти не требуя от нее взаимных жертв.

Союз со Спартой едва ли можно было считать значимым преимуществом: в текущих условиях, при неопределенных отношениях с Аргосом, [стр. 7] этот союз был не менее ценен для самой Спарты, чем для Афин. Не вызывает сомнений, что, сыграй Афины осторожно, они могли бы вернуть Амфиполь в обмен на пленников: ведь неспособность Клеарида передать город (даже если допустить, что это была реальность, а не симуляция) могла быть устранена решительными действиями Спарты совместно с афинским войском, отправленным занять город.

Фактически, Афины теперь соглашались на первоначальное предложение, переданное им лакедемонянами четыре года назад, когда гоплиты были впервые блокированы на Сфактерии, но еще не взяты в плен. Тогда спартанцы не предлагали никакого эквивалента, а лишь заявили через своих послов: «Отдайте нам людей на острове и получите взамен мир вместе с нашим союзом». [8] В тот момент были некоторые правдоподобные доводы в пользу принятия этого предложения, но даже тогда аргументы Клеона против него также были весомыми, когда он настаивал, что Афины вправе добиться лучших условий.