Христос, как известно, родился в пещере Вифлеема.

За день до Рождества Христова отправились в пещеры и мы. Не в Вифлеемские, конечно, а в Сьяновские – есть такие в Домодедовском районе под Москвой.

45 минут на рейсовом автобусе, потом 1 километр пешком и вот мы уже на пустыре, у колодца, ведущего на 40 метров под землю…

Мы даже не представляем, что нас там ждет, кроме температуры. Пока наверху минус 20, внизу нам гарантируют плюс 9.

На случай холода я прихватываю из дома осеннюю куртку и дождевик для дочери. Мы не знаем, что нас ждет под землей.

Мне выдают одноразовый белый комбез, в который я упаковываюсь прямо в своей куртке. Я похожа на снеговика и одновременно на зимнего пограничника, замативированного на поиск врага в чистом поле. Еще я получаю шлем с пристроенным фонариком.

«А во лбу звезда горит!» – подкалывает меня уже экипированная дочь.

Спуск! Лезем вниз по команде Титана – моего друга спелеолога.

Тот, кто уже «ушел под землю», кричит тем, кто еще наверху: «Свободно!».

Это про вертикальную лестницу, которая уходит под землю на 40 метров. Это для безопасности спуска, чтобы не наступать ногами на головы друг друга.

Для сравнения: Арка Центрального входа ВДНХ, куда меня однажды черт понес со съемочной группой, составляет 30 метров над землей. При этом тебе обеспечен прекрасный вид на Москву с высоты птичьего полета.

Тут было путешествие на 40 метров под землей, в условиях темноты и неизвестности. Я начинаю понимать, во что вляпалась, я нервничаю.

«Свободно!» – кричат мне снизу.

«Свободная касса!» – мелькает в голове позывной из Макдональдса.

Приходит моя очередь спускаться. Я включаю головной фонарик и несмело встаю на вертикальную лестницу.

Страховки тут нет. А я в сапогах на квадратных каблуках! Руки – в перчатках, в которых красят могильные ограды.

«Подскользнешься и на камни упадешь», – выстреливает подлая мысль.

Лезу осторожно, ощупывая каждую ступеньку. От волнения спина покрывается потом.

Лестница старая, но устойчивая. На первом же метре она неожиданно прерывается. Чтобы попасть ногой на другую лестницу – продолжение, нужно очень грамотно раскорячиться.

«Корова!» – бичую сама себя, но спускаюсь дальше.

Обратно уже поздно: дочь внизу, её не бросишь.

«Мне 49 лет, чем я занимаюсь?!»

Низкие каменные лазы и полная темнота, горят только фонарики на головах.

Мы ползем на карачках, согнувшись.

Не успев привыкнуть к местным условиям, я то и дело ударяюсь головой о каменный «потолок». Как хорошо, что Титан дал мне каску!

Местами здесь так низко и узко, что мы ползем или на карачках, либо ползком.

На ногах у меня – единственной из группы – наколенники, они здорово помогают. Сзади – пристяжной «пиножоп»: дощечка из пенопласта, на которой можно сидеть на камнях, не боясь застудиться.

Дочь с прихваченной подругой-экстремалкой в диком восторге. Они уже адаптировались, они уверенно ползут по каменным лазам, как таракашки.

Наш путь лежит в грот Титана. Местные знают: там у него именная пещерка.

По дороге мы узнаем, что в каменоломне есть свои опознавательные знаки и свои приколы; что здесь живут совершенно слепые крысы, а люди друг другу верные товарищи – если надо, накормят, напоят и в гости тут примут.

В подтверждение слов Титана встречаем на камнях большую и безразличную крысу, и еще столик, где кто-то оставил пиво: угощайтесь!

Я, конечно, брезгую, а Титан легко прикладывается к бутылке. Чудно́!!!

Мы в гостях у Титана. Он прилаживает к скалам взятый из дома гамак, и я блаженно в нём зависаю.

Титан рассказывает, что люди в пещерах ночуют в спальниках и могут проводить под землей сутки, а то и больше. Отсыпаются тут обычно по 10–12 часов, здесь же пекут блины (как Титан), здесь же празднуют Новый год, отрекаясь от земной суеты, и считают себе последними романтиками…