– Кому? – спросил Гужиков.

– Бультерьеру! – растянул пёс.

– А кто это? – не понял Гужиков.

– Я! А что?

Гужиков зарыдал еще громче, при этом загорланил:

– Бедный ты мой! Это до чего же ты дошел, что из бультерьера в такое превратился! А я то думаю: мышонок сидит, крохотный такой, а герой! – рыдал Гужиков.

– Это кто мышонок? Я мышонок?! Да ты что, мужик, умом коснулся?! Да Гену Полежаева еще никто мышонком не называл! Я же любого боксёра порву! – закричал пёс.

– Верю. Ошибся. Обознался, – отпрянул Гужиков.

– Ну вот, так бы и сразу, а то «мышонок». Ну ладно, кинь чего-нибудь, – сказал пёс.

Гужиков вынул из кармана купюру и протянул псу.

– А вы играете? – спросил Гужиков и посмотрел на гармонь.

– Пою! – бросил пёс. – А это так, для вида.

– Я тоже пою, – обрадовался Гужиков, – А ещё я очень люблю надувные шары.

– Да? И маленьких надувных бегемотиков? – засмеялся пёс.

– Вы смеётесь надо мной? – расстроился Гужиков.

Пес замолчал. Гужиков вздохнул и медленно пошёл.

– Эй, постой! Ты чё, обиделся? Стой, говорю! – прогорланил пёс, и Гужиков остановился. – Ладно тебе, ты ведь тоже мышонком меня назвал, я же не обиделся.

– Но я случайно, – буркнул Гужиков.

– Ну и я не со зла, ладно, прости, если что, – сказал пёс. – А ты куда идёшь-то?

– За кефиром, потом в парк, купить шарик, а потом домой есть пшённую кашу с мёдом, – ответил Гужиков.

– Счастливый, – вздохнул пёс. – А вот мне некуда.

– Ну, так пойдёмте ко мне. Я познакомлю Вас с Игнатом и Глашей, я с ними живу, а Вы, если захотите, будете жить с нами.

– А они захотят? – спросил пёс.

– Конечно, они добрые! – вскричал Гужиков.

– А я стирать люблю и, вообще, по дому хозяйство вести, – затрепетал пёс.

– Тем более. Ой, заживём! – радовался Гужиков.

– Заживём! – вскричал пёс.

И взяв гармонь, они пошли вдвоём за кефиром.

Пёс долго рассказывал Гужикову о своей полезности, а потом купил килограмм пряников для Игната и Глаши, и сильно волновался перед встречей с ними.

История нежная, но немного грустная.

– С благополучным возвращением! – Сказал некий гражданин Присусин, и вошёл в комнату своей квартиры.

Присусин отсутствовал в ней четыре часа, и уже успел соскучиться.

Присусин безумно любил свой дом, и только в нем он чувствовал себя спокойно.

Родные стены, знакомый запах, капающая из крана в ванной вода, дребезжащий холодильник, скрип полов, все это оживляло и наполняло Присусина теплом, особенно в дни, когда на улице было мерзко, сыро и холодно.

Именно такой день выдался сегодня. Лил дождь, дул ветер и пахло зимой. Присусин скинул мокрый плащ василькового цвета и пошёл на кухню ставить чайник.

– Прямо с неба, прям под ноги,

То ли светлый. То ли тёмный…

Знаю точно – это боги,

Мне послали выдох томный! Ну, как тебе? – Проговорил вошедший на кухню кот в жёлтых кальсонах и с несвойственной для котов окрасом: в его шерсти соединилась вся существующая гамма цветов, и каждый цвет умещался на маленьком клочке. Даже нос кота имел четыре цвета, и только правое ухо было абсолютно белым.

– Не понял, – буркнул в ответ Присусин, – Повтори.

Кот повторил.

– Глубоко. Со смыслом. А, в общем, по-моему – чушь! – Заметил Присусин и стал греть руки над плитой.

– Я тоже так думаю, – Вздохнул кот, – Ночью написал. Утром прочитал, хотел порвать, но, думаю – тебя дождусь. – Объяснял кот очень расстроено.

– Причин для переживания не вижу. Я считаю, твой шедевр – впереди, и ты уже близок к нему! Так что давай пить чай. – Сказал Присусин и сел за стол.

– Род Шкротов заканчивается мной. – Сказал вдруг кот и сел – Каждый Шкрот, в свое время, как-то прославлял фамилию. Она была известна многим, и теперь я, последний, Козьма Шкрот – серенький обыватель, ничем не могу оставить память!