– Учитель, ты что молчишь? Уснул? А мне не спиться. Петь хочется, – заговорил Фёдор, остановив свой выбор на русской народной песне в современной обработке.

– Нет, не сплю. Песни слушаю, – солгал Игорь.

Он всё ещё чувствовал вибрации ветра. Словно слабослышащий, поглощал мир колебаниями стеклянного ящика.

– Не знаешь, что со связью? Наверное, телефон залило, букву какую-то показывает и гудков нет.

– Антенну опять сбило. Как говорит наш монтажник, юстировка полетела. Мотыляет тарелку ветром, вот связи и нет. Утром полезет, сделает.

– Почему сразу не сделает, это же вам каждый шторм без связи сидеть.

– Мы привыкшие, – отмахнулся Фёдор. – Вот ты вроде учитель, а глупый. Если монтажник сразу хорошо сделает, то с работы его попросят. Придётся переучиваться, а это тот ещё гемор. Надо не только о своей шкуре думать, но и о людях. Мы это профилактикой зависимости называем, – засмеялся он. – Дети книги читать начинают, супруги знакомятся.

Игорь закивал, но внутренне не понимал охранника, считая его слова дикостью.

– Я всё хотел тебя спросить, – продолжил Фёдор. – Не скучно по одним и тем же маршрутам кататься да талдычить как попугай?

Игорь опешил. Он уж точно не считал свою жизнь скучной. Взять хотя бы тех же детей. Они всегда разные. Вроде выучил все ужимки, но удивят, обязательно удивят, как Сергей сегодня.

– Учитель, уснул?

– Нет, думаю. Не скучно. Разные маршруты, разные люди. Всё веселее, чем на одном месте сидеть. Ты, наверное, уже наизусть лекции Виктора выучил.

Охранник не ответил. Помолчали.

– Думаешь, я сижу и ерундой занимаюсь? – приподнялся с кресел-мешков Фёдор. – Я, если хочешь, первый Джона нашего заприметил. Не понял, для чего он там шныряет. Но я ж его, падлу, своим считал. Плавает человек и плавает.

– Джона?

Игорь тоже сел.

– Да водолаза, которого Лёва с Ильёй тащили. Он тоже учитель. Вот кто за учителем плохое что подумает? Дети его любят. У меня племяш по англицки шпарит как на родном. А ума у этого Джона с горошину. Вот зачем руки в дырки совать, Гальки мало?

Фёдор засмеялся, ожидая того же от Игоря, но учитель не отреагировал.

– Щас покажу. Витька, выведи, как Джон руки в защиту пихал!

Прозрачная стена платформы вновь превратилась в экран с заставкой производителя «Новый взгляд» и операционной системой «Родные окна». Игорь вспомнил шутку: «Родные окна закрыли дверь на запад». Поговаривали, что ядро осталось тоже, только налепили своих заплаток.

Логотип «Квадрат со встроенным треугольником» сменило размытое изображение моря, которое тут же разбилось на тысячи пикселей. Фёдор выругался и принялся забрасывать командами робота, потом соскочил, подбежал к своему столу. Охранник возился с техникой, а Игорь думал о том, как далеко шагнула страна. Взять хотя бы те же магнетобусы.

– Краснов затёр, – выдавил Фёдор и нырнул в ящик за беленькой. – Будешь?

– Нет. Что ты там про защиту сказал?

– Смешной человек наш Семён Васильевич, что там прятать. Любой может посмотреть на машины. Витя, покажи в реальном времени.

На экране появились тонкие сферы, похожие на кружевные купола, сплетённые из множества сот. Игорь вгляделся и отпрянул. На толстенных опорах исчезли винты:

– Джон сломал машину? Лопасти исчезли.

– Ты чё с деревни? Или работающий вентилятор никогда не видел? Шторм нам с тобой помеха, а им, – Фёдор топнул по полу, – благодатное время. Видишь, как крутит.

Игорь кивнул. От усталости он не сразу сообразил.

– Так зачем Джон руки в сферу засунул? Отрубит же кисть.

– Чёрт его знает, американца этого. Больной, наверное. Он к нам, что ломанулся. Говорит, жизни нет. Семью нормальную хочет, деток. А мы чё? А мы не жадные. Баб много, да, Игорёк?