– Сейчас можете поесть, а завтра вас наверное выпустят к остальным. Только прошу вас, не сопротивляйтесь ничему. – Последнюю фразу она произнесла почти шепотом.

Мы переглянулись и уставились на нее. Худая, изможденная, она молча открыла бутылку с водой и напоила нас, дала каждой съесть по 2 галета, после чего, не проронив ни звука ушла. Мы были в отчаянии, еще несколько часов в тишине тянулись невыносимо долго, какое-то время мы наверное дремали, но ватные руки за спиной просто сводили с ума. Наконец, когда терпеть боль и голод уже не было сил мы с Эбби, как смогли, начали пинать дверь. Никто не пришел. Это была пытка. Наедине со своими мыслями, ужасными мыслями, мы провели возможно еще двое суток. Очнувшись, спустя время, от странного подобия сна я обнаружила, что руки у меня, как и у Эбби развязаны. Женщина, приходившая раньше, снова была в комнате с нами. Но то, что я увидела, я осознала не сразу. Мне все еще казалось, что я сплю. Женщина сидела на полу возле спящей Эбби. В ее руке тихонько жужжала машинка, она осторожно водила ей по голове Эбби и черные кудри падали на пол.

– Эй! – Я удивилась слабости собственного голоса. – Эй! Ты что делаешь, дрянь?! Собрав все силы я перевалилась на другой бок и попыталась оттолкнуть женщину от подруги.

– Помолчи. – Шикнула она. Жестом она указала кому-то на меня и в тот же момент меня снова повалили на пол чьи-то огромные ручищи. Это был Филипп.

– Какого хрена ты… убери от нее руки! – Как я не пыталась вырваться из мертвой хватки Филиппа у меня ничего не выходило. – Эбби, проснись! Эбби! – Повысить голос тоже не удавалось, во рту пересохло.

Эбби открыла глаза, но было уже поздно. Волосы состригли под ноль. Она тоже не сразу поняла, что произошло, а когда поняла ничего не смогла сделать и даже сказать, у нее не было сил. Она просто водила ослабшими руками по голове и смотрела в потолок. Женщина заговорила:

– Просто делайте, что велено и будете живы. – Она собрала волосы с пола в мусорный мешок и поставила рядом с Эбби бутылку с водой. – Когда Грин спросит о ваших грехах – покайтесь, не важно в чем.

– Покайтесь и не перечьте ему. – Сказал Филипп. – Он не наказывает тех, кто слушается.

Эбби с таким трудом открыла крышку бутылки, будто подняла канализационный люк, жадно выпив половину воды она протянула ее мне. Филипп ослабил хватку и отпустил меня. Я смогла сделать лишь три глотка, меня ужасно затошнило.

– Теперь ты. – Женщина направилась ко мне с машинкой в руке.

– Не трогай меня, я тебе руки оторву! – Я почти на локтях отползала от нее к стене, Эбби сделала слабую попытку продвинуться ко мне, а женщина снова велела Филиппу меня держать. Я уже готова была начать пинаться, если бы только на это хватило сил, но тут всех отвлек жуткий грохот и поднявшиеся крики. Филипп кинулся к выходу, я слышала, сквозь шум, как он звал сестру по имени. Женщина выглянула за дверь и тут же прикрыла ее, она быстро зажалась в угол рядом с нами и обхватила голову руками. Послышались выстрелы. Мы с Эбби тоже придвинулись к стене. В комнату снова вбежал Филипп, прикрывая собой сестру. Они оба упали в объятья женщины и прижались к ней. Мы плохо соображали, голова болела и шла кругом, но нам сразу стало понятно, что она их мать. А девчонка-то ловко манипулировала словами, чтобы нас обмануть. Выстрелы слышались все громче, но как-будто реже. Минут через десять они вовсе стихли, но никто из нас не решился выйти из комнаты. А я снова начала отключаться, силилась оставаться в сознании, но все вокруг темнело. Я смутно помню, что дверь комнаты распахнулась и в нее вошел солдат в камуфляже и с автоматом в руках. Помню, что он сказал кому-то: «Здесь еще люди, нужны медики…».