Гаджи-Али Гаджиев всю свою сорокашестилетнюю жизнь считался избранным. Сначала как отпрыск знаменитой азербайджанской семьи. Затем в качестве студента и аспиранта МГИМО. И дальше по проторенной дорожке: шаг за шагом в африканском отделе МИД до посольского поста в Северной Сан-Верде.

Но внутри Гаджи-Али всегда жило ощущение вторичности, недостаточности, недопривилегированности. Африка – почти самый низкий уровень в системе МИДа, ниже только Монголия. И это всегда сидело занозой, особенно когда Гаджиев оглядывался на русских однокурсников из хороших семей с оправданными притязаниями на европейские и североамериканские карьеры.

Лариса Кременецкая по самооценке и психологической заряженности на жизненный успех была полной противоположностью мужу. Благодаря отцу – высокопоставленному дипломату, четырехкомнатной квартире в высотке на Котельнической набережной, английской спецшколе, а затем и МГИМО Лариса с ранних лет прониклась непоколебимой верой в свою исключительность. С годами она переросла в ощущение власти: над мужчинами и женщинами, над собаками, котами и пони – при полном отсутствии ограничений. Только доминирование и владение тем, чего хочется в данный момент.

С Гаджиевым Лариса встретилась в МГИМО. Поначалу она категорически не хотела замечать среди толпы поклонников кавказца, следившего за ней влюбленными глазами. Когда Лариса наконец заметила этот неотступный взгляд, она с удовольствием начала травлю безнадежно влюбленного. Процесс включал интрижки с приятелями Гаджиева у него на глазах. Доводящие его до отчаяния аттракционы с украшением люстры снятыми при всех колготками. И с последующими играми по распознаванию ног девочек на ощупь под столом.

Демонстрация Ларисой своей власти над мужчинами включала и более жестокие номера. Например, прижженный сигаретой палец сына замминистра. Совращение секретаря партбюро, после чего бедняга запил и покончил жизнь самоубийством. Хотя, разумеется, «после этого – не значит вследствие этого».

Несмотря на такие шалости, Лариса была серьезной и способной студенткой. Мотивация у нее имелась одна из самых действенных: доказать собственную деловую и профессиональную значимость без помощи высокопоставленного отца. Судя по всему, она заслужила свой красный диплом, право поступления в аспирантуру, блестящую защиту кандидатской и предложение остаться преподавать на факультете лингвистики.

Где-то в промежутке между этими событиями, в момент слабости, крепость под осадой Гаджиева пала. За обладанием последовало супружество. Ему способствовали совпадения жизненных обстоятельств. Гаджиеву была нужна жена перед командировкой в Северную Сан-Верде, а Ларисе смертельно надоел калейдоскоп мужчин с их жалкими потугами сделать ее счастливой. Решение всегда должно было оставаться за ней. И тут под руку попался по-прежнему влюбленный Гаджиев.

Позже началась отдельная и очень специальная глава в жизни Ларисы. Ее пригласили работать консультантом в международный алмазный гигант Дом Брауде.

Артем Иванович дал мне понять, что работа Ларисы на алмазный дом стала результатом непростой игры с участием Конторы. В частности, Лариса начала поставлять весьма полезные обзоры деятельности и планов Дома Брауде в России. А потом вдруг исчезли старые секретные протоколы к договору между советским правительством и Домом Брауде. Как выяснилось, при непосредственном участии Ларисы Кременецкой.

Началась история еще в шестидесятых, в момент встречи советского премьера Алексея Косыгина и владельца мирового алмазного монополиста Дома Брауде. Тогда и появились секретные протоколы, в результате подписания которых все российские алмазы – и уральские, и сибирские – попадали под контроль монополиста и оказывались на его гранильных фабриках по всему миру. Эти-то протоколы и были украдены в Москве и попали к Кременецкой. Их доставка адресату автоматически означала бы срыв происходящих переговоров с целью отмены монополии Дома Брауде.