Прибывшие из России семьи выживали чудом, растрачивая остатки сбережений. Кто-то устраивался мойщиком посуды и мусорщиком, кто-то возвращался домой. Но многим стыдно было возвращаться так быстро и так позорно. Количество осевших в Витсбурге семей неуклонно росло – у Влада и Зинаиды как-никак был успешный бизнес… И все они – без исключения – рано или поздно обращались в посольство.

В один прекрасный момент количество обращений перешло в таинственное качество. И в тот же день случился наш разговор с Артемом Ивановичем по поводу сладкой парочки.

Моя роль в этом деле была, в общем, проста. На очередном мероприятии в Русском доме познакомить Гонопольских с Кириллом Вольским, тем самым бледным красавцем, который тренировал меня в гараже и руководил мной в аэропорту. О будущем думать не хотелось – не взорвать же их хотят!

Взорвать – не взорвать, но знакомство состоялось. Я получил благодарность, и дальнейшие события происходили без моего участия. Меня только оповестили через некоторое время после всего происшедшего.

Согласно сухому тексту полицейского протокола, поступившего в посольство, Влад Гонопольский отделался относительно легко. Он был расчетливо выброшен из вагона пригородной электрички прямо под колеса встречного поезда. Правда, источники в железнодорожной полиции позднее сообщили о травмах по всему телу, вызванных долгим и добросовестным избиением чем-то вроде бейсбольной биты перед финалом под колесами.

С Зинаидой неизвестные поступили весьма гуманно, дав ей время на опознание тела мужа и его похороны. И только потом завершили процесс, нанеся вдове пятьдесят ножевых ран, из которых именно пятидесятая была смертельной. Все случилось в многоквартирном доме, населенном черными и белыми семьями с доходами много ниже среднего, что являлось обстоятельством еще недавно невообразимым. Все жильцы проявили похвальное благоразумие, почти не обратив внимания на свиноподобное предсмертное визжание вдовы недавно погибшего предпринимателя.

Прочитав протокол, я почему-то вспомнил гибель жены арестованного НКВД театрального режиссера Мейерхольда – актрисы Зинаиды Райх от ножевых ранений. Вспомнил и тут же устыдился. И сам себя извинил невозможностью контролировать поток мыслей и образов, существующих в голове.

Процессуальная рекомендация полицейского управления для случаев, связанных с иностранцами, была стандартной: уголовного дела не возбуждать по целому ряду причин, среди которых иностранное происхождение жертв и отсутствие следственной перспективы для обеих смертей. Чего только не стерпит бумага!

А мне оставалось разобраться в собственных ощущениях. Ну, были встречи с Гонопольскими – встречи как встречи. Знакомство их с Вольским. И вот теперь без всякого перехода – колеса поезда и предсмертный визг. Под ложечкой засосало.

Может, это нечистая совесть? Подсознание ответило определенно: нет. Засосало от чувства кровожадного удовлетворения – вот ведь как удачно все сложилось.

Наступил черед других дел, перечисленных в моем памятном разговоре с Грохотом. Задания, полученные от Артема Ивановича, тоже были связаны с Русским домом.

Имя первому, наиболее важному из них, дала Варя Смолоногова, имеющая двойное гражданство – Британии и Южной Сан-Верде.

Впервые я увидел Варю на концерте симфонического оркестра из Санкт-Петербурга – еще совсем недавнего Ленинграда. Эту женщину нельзя было не заметить хотя бы из-за пышной копны рыжих волос. В антракте она оказалась в компании наших посольских, и Маргарита Генриховна, заметив нас с Катей, тут же организовала знакомство. Потом были еще какие-то общие тусовки, выставки, концерты. И, по мнению Артема Ивановича, Варя стала останавливать глаз на мне чуть дольше, чем допускали приличия.