Помимо основного соглашения, как водится, имелись секретные протоколы, подписанные первым лицом государства. Они подтверждали бессрочное монопольное право Дома Брауде на контроль над всей алмазной добычей России. Появись они сейчас на столе переговоров, ни о каком самостоятельном выходе России на алмазный рынок не могло быть и речи. По этой причине секретность протоколов должна оставаться абсолютной. Но случилось чудо, и протоколы пропали.

Артем Иванович очертил круг участников событий. Посол Гаджиев и его жена Лариса, безусловно, на первых ролях. Предполагается, что документы, доставленные диппочтой из Москвы, должны оказаться у Гаджиева, затем у Ларисы, ну а потом понятно у какого семейства. И тогда конец много чему: переговорам на высшем уровне, должностям с карьерами кристально честных чиновников и даже бренному существованию кое-каких замешанных в деле персонажей.

Некоторая неясность связана с доставкой протоколов Гаджиеву.

И тут появляется еще одна сладкая парочка – Арсений Семаго, бывший посол в Южной Сан-Верде, ныне коммерсант на вольных хлебах, не уехавший на родину, и Варвара Смолоногова – шикарная рыжеволосая эмигрантка с русскими корнями и британским паспортом.

Грохот, не вдаваясь в подробности, предупредил меня, что Варя работает на Контору.

Потом сделал паузу и продолжил:

– На MI6 Смолоногова тоже работает – давно и хорошо. Так что ты с ней поосторожней…

Я понял, почему Грохот сказал мне все это. К этому времени Варя положила на меня глаз и стала активно обхаживать на очередном вернисаже, нимало не смущаясь присутствием жены Кати.

Полученные мною инструкции по Гаджиеву оказались удивительными и неожиданными.

Во-первых, Гаджиев был склонен к суициду и неоднократно проявлял соответствующие намерения через разговоры и характерное поведение. Это обстоятельство стало предметом немедленной и всеобъемлющей проверки.

Во-вторых, Кременецкая. Необходимо оценить степень ее участия в деле и степень влияния на мужа.

В-третьих, Арсений Семаго. С ним нужно сблизиться еще больше и получить если не прямые, то косвенные подтверждения разгромных агентурных данных. Под «еще больше» имелись в виду мои с Катей приятельские отношения с семьей Семаго – Арсением и Полиной. Приятельство выражалось во взаимных визитах, во время которых мы с Арсением общались за пивом, обсуждая в основном потерянный рай советской империи. А жены говорили о чем-то глубоко женском, но, конечно, ничуть не менее важном.

И вот возникло – в-четвертых. Варя Смолоногова, хищный двойной агент, нависшая над всем, что шевелилось вокруг этой истории, и прежде всего над Арсением Семаго. Он с легкостью и наслаждением пал жертвой орхидеи-вампира. И теперь мне предписывалось стать Вариной жертвой – с благородной целью прояснить все, что нужно, все, что двойной агент может скрыть. Мне было настоятельно рекомендовано «держаться до последнего». У меня тут же возник вопрос: «А что делать, когда кончатся гранаты?» Простого решения назревающей проблемы явно не существовало. Но моя безоговорочная, глубинная привязанность к любимой Кате давала гарантию моей защищенности от любых вполне возможных природных катаклизмов с лицом разнообразных, непредсказуемо привлекательных красавиц, часто норовивших посягнуть на мою драгоценную свободу.

В том же разговоре проскользнула еще одна тема – вроде совсем незначительная по сравнению с остальными. Предметом была супружеская пара Гонопольских, которую мы с Катей несколько раз встречали то в Русском доме Витсбурга, то в гостях у не очень близких знакомых.

Муж – Влад, яркий лысый типаж, с маленькими глазками, не смотрящими на собеседника, мелкими мышиными зубками и двумя подбородками. Влад приобрел дополнительную известность тем, что, слушая анекдот, поскуливал по-собачьи, громко хлюпая слюной перед очередным приступом веселья. При этом держался Влад в максимальной близости к лицу собеседника, обдавая того волной парфюма.