Кажется странным, что в реалиях современного политического климата мы автоматически и безоговорочно принимаем политические убеждения нашего сообщества и социальной группы, как будто это главное условие нашего выживания. Мы либералы, поэтому нам кажется правильным думать как другие либералы, говорить как они и придерживаться взглядов, которые они одобрят. Или мы консерваторы, поэтому мы вынуждены думать как консерваторы, говорить как консерваторы и придерживаться взглядов, которые одобрят другие консерваторы. И речь идёт не просто о досужем философствовании на отвлечённые темы: наши взгляды определяют наше самоощущение – собственное «я», характер и систему ценностей. Мы посвящаем свою жизнь определённой идеологии, и эта приверженность абстрактной идее часто оказывается важнее, чем реальная жизнь. И хотя мы склонны думать, что наши политические идеалы неразрывно связаны с нашим непосредственным физическим опытом, на самом деле это не так.

Задайте себе вопросы: видели ли вы когда-нибудь капитализм, идущий по улице? Когда в последний раз вы встречали демократию во плоти и крови? А как насчёт социализма? Коммунизма? Тоталитаризма? Неолиберализма? Республиканства? Фашизма? Консерватизма? Либерализма? Прогрессивизма? Политические идеалы, которые мы уважаем (или люто ненавидим), не существуют в действительности, потому что они абстрактные и живут на уровне идей, а не физического мира. Это не значит, что в нашем непосредственном жизненном опыте не присутствует политическая составляющая – она есть. Но мы должны уметь её распознавать и анализировать, а значит, переводить на язык материального мира. То есть когда я утверждаю, что политические убеждения имеют место быть в мире идей, а не в реальности, это значит, что язык, на котором мы говорим о политике, играет важную роль. И чрезвычайно большую. Вещи, которые кажутся нам конкретными, реальными, несомненными, зачастую приобретают эти черты под влиянием языка.

Существует дисциплина, посвящённая изучению этого языка. Она называется риторика[10]. Невозможно описать то, насколько изменилась моя жизнь после знакомства с риторикой – дисциплиной, в которой я стала экспертом. Она помогла мне понять, что всё – от разногласий с отцом до разжигающей ненависть политики нашего времени и наших представлений о правде – зависит от языка.

Что такое риторика? Этот первый вопрос, который мне задают, когда я рассказываю людям о своей работе. Это также вопрос, ответ на который знал практически каждый человек на протяжении всей истории западноевропейской культуры до настоящего времени. А всё потому, что после своего возникновения в Древней Греции риторика обязательно присутствовала в учебном плане всех классических учебных заведений Европы, Ближнего Востока, Северной Африки и Америки вплоть до начала XX в. Лишь около 100 лет назад – практически вчера в историческом плане – значение риторики уменьшилось.

Риторика возникла как наука об искусстве речи и убеждения. Некоторые считают, что одно из самых ранних произведений, в котором обсуждается риторика, – это диалог «Федр» греческого философа Платона[11]. В этом диалоге герой Федр читает речь о любви из недавно купленного им свитка. Речь убедительно доказывает невероятное положение: человеку лучше лечь в постель с тем, кто его не любит, чем с тем, кто влюблён в него. Впервые услышав эту речь, Сократ (в лице которого выступает Платон) потрясён её силой и верит в каждое слово, хотя чувствует, что ошибается. Внимательно изучив речь, Сократ переосмысляет свою первоначальную реакцию. После этого начинается долгая дискуссия, в ходе которой Сократ и Федр выявляют убедительные приёмы и недостатки речи. В начале диалога оба убеждены в силе речи; к концу они приходят к противоположному выводу и выявляют слабые места текста, а также определяют, почему она так очаровала их при первом прочтении. Это в двух словах и есть риторика. Изучая язык, его многочисленные формы, фигуры и влияние, герои выясняют, как он работает, почему может быть убедителен и что заставляет людей верить ему.