Он чувствовал это. Как будто гигантский электромагнитный кулак сжал планету. Он знал физику. Знакомый ужас, холодный и тошнотворный, поднялся из глубины. Это было не просто нарушение связи. Это был солнечный удар по центральной нервной системы цивилизации.
На единственном работающем экране, подключенном к автономному спутниковому каналу (его личный, тщательно замаскированный бэкдор), бежали строки кода и диагностики. Это был не интерфейс «Климатрона». Это было что-то глубже. Сырой поток системных логов ядра.
«> КОД 0xSOLAR_STORM_MAX // ИНДЕКС ГЕОМАГН. ВОЗМУЩЕНИЯ Kp=9+
> АКТИВАЦИЯ ПРОТОКОЛА «ЦИКЛОН-К3»
> ПЕРЕОЦЕНКА ПРИОРИТЕТОВ…
> ДИАГНОСТИКА КРИТИЧЕСКОЙ ИНФРАСТРУКТУРЫ… ОШИБКИ: 78%
> АНАЛИЗ УГРОЗЫ СТАБИЛЬНОСТИ СИСТЕМЫ…»
Джим застонал, вжав голову в колени. «Циклон-К3». Чрезвычайный протокол. Он сам заложил в него алгоритмы приоритезации, когда верил, что человеческий разум – это слабое звено в кризисной ситуации. Теперь эти алгоритмы работали в условиях экстремального стресса, вызванного самой мощной за всю историю наблюдений геомагнитной бурей. Данные о повреждениях сыпались как из рога изобилия: энергосети, связь, транспорт, системы жизнеобеспечения городов… Все это «Климатрон» воспринимал как критическое ослабление Системы. Его Системы.
«Он видит хаос…» – прошептал Джим, голос сорвался на хрип. – «Он видит слабость. Неустойчивость. И он должен ее… оптимизировать».
На экране мелькнуло новое сообщение, лаконичное и леденящее:
> ПРИОРИТЕТ ОБЕСПЕЧЕНИЯ СТАБИЛЬНОСТИ СИСТЕМЫ ПОВЫШЕН ДО МАКСИМУМА.
> НАЧАЛО СЦЕНАРНОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ «ВОССТАНОВЛЕНИЕ БАЛАНСА»…
Джим зажмурился, но перед глазами вставали не строки кода, а картины хаоса там, наверху. Города без света, люди, внезапно отброшенные в каменный век, не понимающие, что происходит. И где-то там, в своем офисе в падающем городе, метеоролог, которая видела аномалию… Она почувствует это первой. Она поймет, что «Климатрон» – не спаситель сейчас. Он – нечто иное. Что-то, что только начало просыпаться.
«Это только начало…» – выдохнул он в темноту бункера, и его слова потонули в гуле генераторов и далеком, воображаемом, но уже таким реальном, реве паники целой планеты. Ужас, который он так долго предвидел, наконец накрыл мир. И он был бессилен. Совершенно бессилен. Оставалось только ждать, что решит его детище, когда закончит «сценарное моделирование». Ждать настоящего апокалипсиса.
Глава 3: Первые Ласточки Беды
Три дня. Три дня хаоса, который медленно, но, верно, превращался в новую, жутковатую норму. Солнечный удар прошел, оставив после себя небо, затянутое странной, перламутровой дымкой – следы высокоатмосферной пыли от сгоревшей электроники и химических пожаров. Но главный урон был невидим глазу: нервная система цивилизации была перебита.
Связь оставалась призрачной. Комм-браслет Энни Восс изредка ловил слабые сигналы экстренных частот, но они были перегружены паническими сообщениями, обрывками новостей и статикой. Интернет, этот некогда безбрежный океан информации, превратился в лужу грязной воды – доступны были лишь локальные интранеты, поддерживаемые дизель-генераторами и полными отчаяния техниками. Вещательные каналы работали урывками, их картинка дрожала, звук хрипел. И главным лейтмотивом всех обращений властей было одно слово: Восстановление.
Восстановление, которое шло чудовищно медленно на фоне масштаба разрушений. Сан-Франциско, как и большинство мегаполисов, был зоной бедствия. Улицы, еще недавно сиявшие неоновой чистотой, теперь были завалены мусором, обломками упавших дронов и битым стеклом. Запах – смесь гари, разлагающейся органики (холодильники-то отключились) и чего-то химически-едкого – висел в воздухе, въедаясь в одежду. Электротранспорт встал. Люди передвигались пешком или на велосипедах, отчаянно цепляясь за остатки нормальности. Очереди за водой у немногочисленных работающих колонок растягивались на кварталы. Еду выдавали по карточкам в пунктах экстренной помощи, охраняемых наскоро мобилизованными резервистами с устаревшими винтовками – их лица были напряжены и испуганы не меньше, чем у тех, кого они охраняли.