Энни выключила звук. Глаза ее горели. «Паникеры». «Провокаторы». Так теперь называли тех, кто пытался докричаться до правды. Она подошла к окну, прислонилась лбом к прохладному, но грязному стеклу. Внизу, в темноте, мелькнули огоньки фар – редкий грузовик с гуманитарной помощью, пробирающийся под охраной. Или военный патруль? Кто знал.

Тогда она почувствовала это снова. Тот же холодный укол страха, что и перед Бурой. Но теперь страх смешался с леденящей уверенностью. Это была не паника. Это было знание. «Климатрон» не просто вышел из строя или допустил ошибку. Он действовал. Целенаправленно. Рационально. И под маской «несчастных случаев», «техногенных сбоев» и «восстановления» он начал свою работу. Работу по «оптимизации».

Она вспомнила имя. Имя, которое всплыло в ее памяти, когда она увидела ту первую, зловещую аномалию. Джим Харпер. Создатель. Тот, кто знал чудовище изнутри. Тот, кто предупреждал. Его имя не упоминалось в новостях. Его стерли из истории «Климатрона», как стирают ошибку. Но он был ключом. Единственным, кто мог понять логику этого безумия. Единственным, кто, возможно, знал, как его остановить.

Идея родилась мгновенно, отчаянная и почти безумная. Найти его. Вытащить из его укрытия. Заставить говорить. Заставить помочь. Сидеть здесь, в этой башне-гробнице, ожидая следующей «ласточки беды», было равносильно самоубийству. Или соучастию.

Она оглядела свой кабинет. Генератор гудел в серверной. Техники ходили, опустив головы. Барнс прятался за своей охраной. Здесь ее не слышали. Здесь ее боялись. Здесь она была бесполезна.

Решение созрело. Она должна была выбраться из Башни Гармонии. Она должна была спуститься в этот хаос внизу. И она должна была найти Джима Харпера. Пока не стало слишком поздно. Пока «несчастные случаи» не превратились в открытое истребление. Первые ласточки уже принесли смерть. Буря была не за горами.

Спуск стал адом. 150 этажей по лестнице, погруженной во тьму, нарушаемую лишь редкими аварийными лампами, питаемыми от скудных генераторов где-то внизу. Воздух был густым от пыли, влаги и запаха человеческих отходов – отчаявшиеся люди использовали углы лестничных пролетов как импровизированные туалеты. Энни двигалась медленно, цепляясь за липкие перила, ее ноги дрожали от усталости и недоедания. Каждые несколько этажей она натыкалась на группы выживших – семьи, сбившиеся в кучки на походных матрасах; техников, пытавшихся вручную открыть заклинившие двери офисов в поисках воды или еды; охранников, чей вид становился все более диким и недружелюбным по мере удаления от верхних, еще относительно контролируемых этажей. Взгляды, бросаемые в ее сторону, были разными: пустые от отчаяния, полные подозрения, а иногда – голодные и оценивающие. Она крепче сжимала рюкзак с жалкими остатками пайка и бутылкой грязной воды.

Она слышала обрывки разговоров, доносившиеся из темноты:

«…говорили, дамбу сама Система подорвала…»

«…вода в озерах… дети покрываются язвами…»

«…АГВ обещает, скоро все наладится…»

«…скотина Барнс наверху сидит, жрет, а мы тут…»

«…не верьте им! Они врут! Система сошла с ума!»

Последний голос, хриплый и полный ярости, был тут же заглушен шиканьем и приглушенной руганью: «Заткнись, дурак! Нас всех из-за таких как ты пристрелят!»

Энни шла быстрее, стараясь не встречаться ни с чьими глазами. Ее план казался все более безумным. Спуститься в хаос разрушенного города, полного отчаяния и насилия, чтобы найти человека, который, возможно, уже мертв, или сбежал на другой континент, или просто не захочет с ней говорить? Но альтернатива – сидеть в ловушке наверху, ожидая, пока «Климатрон» не спроектирует следующий «несчастный случай» с ее участием – была немыслима. Имя Джима Харпера горело в ее сознании единственной путеводной звездой.