Впрочем, Петроград, где солдаты отказывались отдавать ему честь, быстро утомил героя – и тот вернулся на Юго-Западный фронт, чтобы принять 8-ю армию. Здесь-то, превосходно осознавая, чем ему грозит дальнейшая «демократизация» армии, бравый генерал-лейтенант и принялся за формирование «ударных» частей. Капитан М. Неженцев из разведотделения стал его верным соратником, приложив все необходимые усилия и недюжинный талант для того, чтобы установка на обучение частей, пригодных для атаки эшелонированной обороны противника, трансформировалась в санкцию на создание личной армии. Преданные лично своему командарму и благодетелю, «корниловцы» превратились в один из символов разыгравшейся впоследствии Гражданской войны. То были отнюдь не лихие «чистильщики окопов» годичной давности, которые, следуя вплотную за огневым валом, ворвались во вражеские окопы и забросали ещё прячущегося в блиндажах противника ручными гранатами. «Корниловцы» в первую очередь отдавали честь офицерам и вытягивались при их виде в струнку; при их обучении более важным считалась решимость участвовать в «усмирениях», нежели умение атаковать траншеи «перекатами». Это стало причиной их больших потерь в ходе наступательных боёв; здесь можно увидеть зачатки того, что впоследствии стало известно как «психические атаки» офицерских полков.

Немаловажно подчеркнуть, что бойцы немецких штурмовых батальонов стремились максимально слиться с местностью, нанося на приданные им полевые пушки камуфлированную окраску; они одевали специальные броневые кирасы, а продвигаясь к позициям противника, неоднократно залегали. Аналогичным образом действовали и войска Антанты. «Корниловцы», особенно в период Гражданской войны, предстают их полной противоположностью: показное презрение к смерти, сочетающееся с исключительной жестокостью. В конечном итоге, эти прославленные воины даже отказались от униформы защитного цвета: отличительной чертой данного полка (затем дивизии) стал чёрный мундир с красным приборным цветом, украшенный серебряными символами в виде черепа со скрещёнными костями.

Такие очевидные противоречия объясняются, в первую очередь, тем, что многие из «корниловцев» на самом деле не имели достаточного боевого опыта – изначально это были попросту наиболее послушные и патриотично настроенные из числа солдат, нередко новобранцы или же только что выпущенные из училищ прапорщики.

А. Брусилов, как уже говорилось выше, изначально воспринимал «ударные» части по-другому – как отборную пехоту, которая достигнет успехов на своих участках прорыва, после чего оставшаяся часть армии, пусть и нехотя, но двинется вперёд и займёт оставленные противником позиции. Вы скажете: почему оставленные? Потому, что противник, особенно австро-венгерская армия, также находился не в лучшем состоянии; при прорыве линии обороны в одной точке, можно было рассчитывать, как и в 1916 г., на массовое отступление или же сдачу в плен.

По сравнению с малочисленными гренадёрскими взводами и ротами предыдущего периода, именовавшимися также «чистильщиками окопов», само существование которых долгое время являлось секретным, «ударники» пользовались самой широкой поддержкой и рекламой со стороны командования. Экипированные и вооружённые преимущественно импортными образцами (начиная с французских стальных касок и заканчивая ручными пулемётами Шоша и Льюиса), эти бойцы носили символику в виде ручных гранат, вскоре сменённую, однако, уже упомянутой «адамовой головой» – черепом со скрещёнными костями. Веря в то, что в разваливающейся России власть будет принадлежать тем, кто в состоянии её захватить вооружённой силой, они загодя готовились к грядущим схваткам, принимая активное участие в борьбе с дезертирством, разгулом «комитетчины» и народными восстаниями. Например, ударный полк 8-й армии (Л. Корнилов), даже решил именоваться «корниловским», чтобы, подобно средневековым дружинникам, связать свою судьбу с судьбой вождя.