К пиратству прибегали многие, в том числе и ученые. Правительственные гранты на исследования получить сложнее, чем найти систему Уни, а виной тому не батончик «марс». Нужно впечатлить правительство, доказав, что технология действительно пойдет на пользу человечеству. Однако, чтобы исследовать что-то стоящее, мало-мальски полезное или прорывное, нужны технологии пришельцев – нужны кредиты на оборудования. Много кредитов. А где их взять рядовому ученому, закончившему академию, работающему 5/2 в древней лаборатории и подрабатывая в ночные смены и выходные, что превращалось в 7/7? Бедолаги с таким режимом могли рассчитывать на домик где-нибудь на отшибе вселенной, хотя если подписать будущих внуков на ипотеку, то можно было взять жилье и на Земле с ее астрономическими ценами. При таком графике можно заиметь неплохой по меркам неплохих кораблик, прорву детей и инфаркт к сорока пяти годам. Перспектива сомнительная. Док презирал пиратство из-за истории со станцией, но также презирал прабабку с прапрадедом Кубовски, которые были треклятыми любителями астероидов, а потому, проглотив презрение, подался в пираты. Старик с радостью делился историями о славных днях, постоянно называя, а может и выдумывая имена. Одни упоминались вскользь, другие давно отправились к праотцам. Однако во всех рассказах неустанно фигурировало одно имя: Уолли.

Они познакомились в баре «Очень смешно будет назвать бар на Марсе Марс», где Уолли набирал команду. Конечно, Док не поверил в историю про «крепких парней, нужных для сопровождения грузов», но выбирать не приходилось. С того дня парочка стала друзьями. Они делили добычу женщин, тюремные камеры, но не мечты. Для Дока пиратство было игрой, в которую пришлось играть лучше остальных, потому что риск не оправдывался локальной славой и кредитами, а мечтой стать великим ученым. Эпоха подошла к концу, когда Док встретил Марту. Уолли закатил грандиозный скандал и, затаив обиду, пропал с радаров. В глубине души пират знал, что этот день рано или поздно настанет. И все же в самый счастливый день для Дока и проклятый для Марты, он прилетел на церемонию бракосочетания, дав понять, что дружба для него превыше обид. С того дня они периодически созванивались, реже прилетали в гости и только несколько раз по старой памяти пиратствовали с молодняком, плевавшись как хрычи, мол, «все не то, так не пиратствуют». Именно в последний раз Уолли нашел контрабандистку, зажавшую в тиски сердце Хьюго.

Уолли постарел и растерял былую лихость. Седина его волос взывала к унынию, ведь из волос у него остался небольшой чубчик, который он прилизывал так и эдак. Предлагающим пересадить волосы он по-старчески предлагал пересадить мозги. Некогда сияющие жаждой приключений глаза померкли. Морщинистое лицо украшала белая щетинка. Лишь волевой подбородок напоминал, что эта труха способна разразиться яростным криком и хоть сейчас приговорить любую команду на самоубийственную миссию. Когда Уолли говорил, чувствовалось, что внешняя оболочка всего лишь оболочка, которая дрожала от ударов сердца, которому было тесно в старческом теле.

– То есть, ты хочешь сказать, существует кнопка, которая перезапустит чертову вселенную? И ей можно задать любые параметры и даже сделать меня снова молодым?

– Именно, копи, Лихой Уолли! – почтенно ответил Док.

– Не надо этих сокращений, я космический пират старой закалки! – Живущий во дворце, – с издевкой обвел пространство Док.

– И что, черт бы тебя, старого, зануду побрал? Вначале воруешь, потом шикуешь! Ты же знаешь эту историю, парень?