Скептично кошусь на Ирку.

– Знаешь, не наше это дело. Кто мы такие, чтоб кого-то осуждать.

Ирка хохочет:

– Ага, слушаем и не осуждаем.

– Ну, да. Ты мне лучше расскажи, чем Санта-Барбара закончилась.

– Да какое закончилась, только начинается всё, как понимаю. Тимуровича жаль, такая стерва ему в жены досталась.

– Как говорят: глазки видели, кого выбирали, Ир.

– Ну, не скажи. Бывший мой долго шифровался, хорошеньким прикидывался, а как пожили вместе пару недель, такой абьюзер на деле оказался – просто ужас. Хорошо, мозги были вовремя сбежать. Вот и Тимурович молодец, измены терпеть не стал, разводиться собирается.

У меня глаза лезут на лоб.

– Она ему изменила?

– Ага, орала на улице, что он ни рыба ни мясо, и не жалеет она, что завела себе хахаля, и это всё при полиции, прикинь? Ну, дура же. Жаль Тимуровича нашего, ославила она его перед всем «двором». А она заявила ещё, что Мишу отберет и половину его состояния, а Тимурович ей в ответ – молча кукиш.

– Точно Санта-Барбара, – бормочу. – Так он, выходит, провожать их всех пошел?

– Ну, так да. А как же. Они там ещё разбираются. Насколько я понимаю, сейчас Тимурович станет с юристами своими вопросы с разводом решать и чтобы жену частично родительских прав лишить, свидетелей её рукоприкладства достаточно, сама понимаешь, и без трусов оставить. А ведь сначала планировал квартирку ей подарить.

– Капец, – тяну, качая головой. – А ты-то всё, как всегда, знаешь.

– Так я секретарь, кому как не мне всё о начальнике знать, – смеется Ирка.

– Пи! – верещит малыш, отталкивая мою руку с ложкой. – Пи!

Вопросительно кошусь на Ирку.

– Пить хочет, – авторитетно заявляет. – У Катьки малая тоже так пищит, когда пить просит.

Молча даю ребенку бутылочку, он жадно к ней присасывается, выхлебывает половину и от остатков еды напрочь отказывается, да там и осталось всего на пару ложек.

– Ну, вот и всё, Миш, можно дальше играть, а? – улыбаюсь, ребенок счастливо лопочет на своем, а я с чистой совестью передаю бойца растерявшейся Ирке. Та машинально забирает себе на колени и хлопает длинными ресницами:

– Э-э, Лень, ты чего это?

– Как чего? Домой пойду. Спектакль окончен, свет погас и всё такое.

– Ну, что началось? Хорошо же справлялась, может, останешься?

– Не говори ерунды. Всё, дорогая, спасибо за веселье, созвонимся. Пока, головастик, надеюсь, тебе подберут супер-няню.

И пока подружка не раскрыла рот, пулей выношусь в коридор, там торможу, замечая, как распахиваются створки лифта, и, поддавшись взвизгнувшей интуиции, рывком разворачиваюсь и пру на лестницу, толкаю дверь, всего на секунду обернувшись, вовремя я! Из лифтовой кабины выруливает с ну очень грозным видом папа-босс с телефоном у уха, рычит на кого-то, о чем конкретно, уже не слышу, поскольку на всех парах, перепрыгивая через ступени, козочкой мчу на первый этаж. Да, Ленька, такого приключения и финальной дозы адреналина давненько не испытывали-с.

Илья

Влетаю раздраженным конем в приемную, а там только Ирина с несчастным лицом и ползающий по ней Мишка, который так и норовит спрыгнуть на пол и заодно сцапать что-нибудь из канцелярии. Поскольку ни то, ни другое у него не получалось, сын недовольно пыхтел, лягая ботиночками секретаршу куда попадется. Не понял, а няня где? В туалет отлучилась? Увидев меня, Ирина просияла.

– Слава богу, Илья Тимурович, вы здесь! – подпрыгнула она, обходя стол и даже не замечая, как цепляет крутыми бедрами угол. – То есть, хорошо, что вы пришли, вот, это ваше, – сунет мне в руку ребенка. – Поел, поиграл, наверное, сейчас спать захочет, а мне того, работать надо, сами отчет по китайцам просили к вечеру, такими темпами я его и к понедельнику не сделаю.