Я остолбенел и поднял глаза на учителей, ощущая на себе колющие взгляды класса.

Мысли в голове свернулись в клубок от потока информации.

Я ухмылялся?

Мне казалось, что я пытаюсь сдержать слёзы, которых уже нет, это было даже доблестно. А с взрослыми я сейчас и не говорил.

Я не сдвинулся с места, будто парта – мой единственный островок в этом океане крика и злобы, хоть я бы с большим удовольствием сейчас провалился под землю.

От мысли об ударе об асфальт я ощутил облегчение и смог поднять голову, не находя ни слова в ответ на этот поток агрессивной ругани.

Мне почему-то казалось, что взрослый человек в этой ситуации я.

– Лебедев, нельзя себя так вести, понимаешь? – услышал я знакомый голос нашего учителя русского языка.

Спасибо, конечно, Андрей Владимирович, но лучше застрелите.

Судя по дыханию, он боялся сейчас что-то сказать, но, видимо, попытался из меня хоть что-то вытянуть.

– Не надо с ним сюсюканья разводить! – обрубила завуч, и я услышал стук каблука в мою сторону. Она сделала шаг. – Отойди от парты! Я стою! Я женщина и старше тебя, но я стою! Уважение надо проявлять! Или тебя этому не учили?!

Но я ведь тоже стою…

Я вжался пальцами в деревянную поверхность парты, будто хотел её продавить и упереться ещё крепче, чтобы меня даже с силой не оторвали, но строгий взгляд пробивал тараном мою голову.

Меня учили уважать старших, но не учили, что им необходимо отвечать в ситуации, когда они орут на меня при всём классе, не позволяя сесть или вставить слово.

Кажется, я потерял нить происходящего…

На меня орут за опоздание? Или уже на все грехи этого мира? Не похоже, что учитель русского языка разводил со мной «сюсюканья» или даже пытался, но в голове стучал лишь один вопрос: почему я должен её сейчас уважать?

По-прежнему хотелось провалиться под землю.

– Любой человек, НОРМАЛЬНЫЙ, должен уважать человека старше себя! – строго произнесла завуч и упёрлась взглядом в мою забившуюся куда-то в пятку душу.

– Нет… – тихо ответил я и даже сам толком не знал, на что именно.

– Нет, не должен? – уродливо передразнил меня старческий голос и тут же стал выше, будто вот-вот своим напряжениям выбьет окна. – Да ты элементарных вещей не знаешь! С тобой говорит НОРМАЛЬНЫЙ человек, а ты хамишь! Пошли к директору, с тобой поговорят НОРМАЛЬНЫЕ люди и научат, как ты разговаривать должен с учителем! Я тебе это обещаю!

– Обещайте, – с ноткой безразличия ответил я, мысленно молясь, чтобы это поскорее закончилось. Акцент на нормальности заставлял усомниться.

Кроме ступора и тревоги я ощутил ещё кое-что… Злость. Злость от несправедливости происходящего. И, когда я взглянул на свои руки, то увидел, как побелели костяшки пальцев.

– Так… – выдох завуча, казалось, подписав мне смертный приговор. – Ты хорошо подумал? Ты хорошо подумал, что сейчас сказал?

– Да, – набрав воздуха в грудь, ответил я, но эта женщина решила добить меня своим тоном.

– Вот при всех скажи, ты хорошо подумал, что сейчас сказал?! – гаркнула она.

А что я сказал? Я уже не помнил.

Кажется, я согласился, что со мной поговорят НОРМАЛЬНЫЕ люди. Если это так, то я буду только рад, но если и она себя минуту назад называла нормальной, то я лучше потерплю её крики и потом пойду на мост.

Я знал, что следующий ответ будет равен контрольному выстрелу в голову, причем самому себе, но пути назад нет, иначе я дам слабину и просто расплачусь при всём классе, а все этого уже ждут.

Запястья подрагивали от напряжения.

– Да.

– Ах, да? – завуч демонстративно кивнула, сдерживая агрессию. Я это понял по её злобному дыханию, как у разъяренного быка. – Вот за свой «базар» ты ответишь. Ответишь за свой «базар», понял меня, тупица?! Так, рот свой закрой!