Я держалась из последних сил.

– А я понял. Понял! Моргенштерн это специально сделал, чтобы деду насолить, потому нас и разделили.

Я кивнула головой. Впервые со вчерашнего дня я была хоть в чём-то согласна с братцем.

– Как пить дать, они нас в какую-то глухоманьскую больничку засунут, – продолжил причитать Саша.

Затем он резко замолчал и, сощурив глаза, несколько раз меня оглядел с ног до головы.

Я невольно поёжилась. Мне показалось, будто я сижу перед ним голая.

– Что?

Саша наклонился ко мне.

– Чую подвох не только в распределении пар. В заданиях тоже змея притаилась. – Он выпрямился.

– Что ты хочешь этим сказать?

Если до этого я радовалась, что мне в пару досталась Паша, – хотя будем говорить откровенно, я была бы рада кому угодно, только не братцу, – то теперь меня это напрягло. За это и ненавижу Сашу! Этот поганец всегда с лёгкостью умудрялся портить мне настроение.

Ну вот! Теперь и я вижу здесь заговор, как журналист РенТВ.

– Да говори же! – не выдержала я.

– Со мной и Лизой всё понятно. Нас объединили в пару, чтобы людей лечить. Она ауры видит, а по ним и болезни, а я лекарь неплохой. Наша участь ясна, как летний день. А вот ВЫ…

Он театрально замолчал. Откусил знатный кусок от бутерброда с колбасой и отвернулся к окну жевать его, с умиротворённым выражением созерцая пейзаж. И по лицу было видно, что с трудом жуёт то, что откусил. Явно переоценил свои силы. Как, впрочем, и всегда.

За нами я заметила двух сопливых восьмиклассниц, что раскрытыми от восхищения ртами, наблюдали, как этот Казанова местного пошиба пытается прожевать бутерброд, пялясь в окно.

Я со всей силы ударила его каблуком по коленке. Саша чуть не подавился от боли, но зато, наконец, обратил на меня внимание.

– Что мы? – спросила я.

Кое-как дожевав, он ответил:

– Сама подумай, зачем в пару ставить медиума и поисковика?

Я откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. Ситуация принимала всё более пугающий оборот. Хотя бы потому, что до умной мысли дошла не я, а мой двоюродный братец.

– Нас отправят к ментам мертвечину искать.

– Именно! Я думаю, Моргенштерн получил заказ от спецслужб, подобрать им экстрасенсов. Я, кстати, от кого-то слышал, что в Питере на постоянной основе ментам помогает какой-то экстрасенс, который видит последние полчаса жизни мёртвого. Не помню, как его зовут.

– Дедушка будет в восторге, – мрачно сказала я.

В столовой прозвенел звонок. Ученики в спешке покидали свои места. Через каких-то две минуты мы с Сашей остались совсем одни.

Я погрузилась в свои мысли. Если братец был прав, а оно, скорее всего, так и было, ибо другого логического объяснения нашей с Пашей пары не объяснить, перспектива открывалась не радужная. Всю мою жизнь дед твердил мне, что я должна занять его место. Блистать на публике, помогать людям, ездить по городам и странам. Одним словом стать медийной личностью. Вербовка в спецслужбы на всём этом ставит жирный крест. А они вряд ли меня отпустят, если я буду хорошо работать. А если работать плохо, то я получу плохую оценку за экзамен и плакала моя золотая медаль. Но самое главное, плакал мой брендовый шопинг в Эмиратах.

Чёрт!

– …Я бы был абсолютно спокоен, если бы мне досталась Паша, а не эта…

Судя по всему, Саша уже давно травил свой монолог. Но я могу его слушать с любого конца. Смысл всё равно останется тем же, поэтому можно не вникать.

– … не ожидал такого предательства от дедушки, – братец обидчиво надул свои пухлые губки.

Меня будто выбило из моих мыслей.

– Ты разговаривал с дедушкой?

– Ну да. А что мне оставалось делать? Не сидеть же, сложа руки и смотреть на весь этот произвол.