Рядом с ней супруга князя выглядела особенно худой и высокой, лицо ее казалось бледным и напряженным, большие карие глаза смотрели тревожно. Она не выразила радости при виде мужа и встретила его сдержанно.

Давид не придал этому значения. Он поцеловал обеим дамам руки и, ограничившись вопросами о здоровье и делах в замке, предоставил племяннице одарить мачеху и супругу радостными объятиями и поцелуями. В отношении князя к этим двум женщинам не было ни любви, ни трепетной нежности. Он вел себя с ними спокойно, доброжелательно, но под вежливостью нетрудно было распознать откровенное равнодушие.

Илария же с радостью встретила бабушку и с застенчивой улыбкой обменялась поцелуями с тетей. С последней княжна мало общалась, тогда как с бабушкой в прежние годы они были близкими подругами. Правда, в последнее время вдовствующая княгиня стала строга к внучке и всячески старалась привить ей любовь к рукоделию и прочим занятиям благовоспитанной девицы, из-за чего с пасынком у нее нередко возникали размолвки.

– Какая ты стала красавица, точь-в-точь твоя матушка! – Княгиня Анна расцеловала внучку в обе щеки и, приобняв, проводила в замок.

Давид шел позади, предоставляя дамам возможность наговориться всласть.

За ужином Илария с интересом слушала рассказ бабушки о благоустройстве внутреннего двора, о новой комнате, выполненной в восточном стиле специально по заказу княгини, в память о ее родной Палестине.

Здесь, в нижнем зале, все было проникнуто духом рыцарства: над камином висели фамильный герб, арбалет и меч, подаренный английским лордом отцу Давида за доблесть, проявленную в крестовом походе. Именно в честь лорда Дэвида Хартрома и был назван князь. Илария не раз слышала о подвигах своего деда и гордилась им. С детства она любила рассматривать доспехи и мечи, хранящиеся в замке в память о ее славном предке, нравились ей и изящные заморские кубки, и бокалы дамасского стекла, отражающие в себе огни свечей в высоких медных подсвечниках. Привыкнув к незыблемому, нерушимому духу старины, хранящей в себе воспоминания былых времен, Илария весьма удивилась новости о перестройке комнат.

– Между прочим, архитектор этого проекта – мой приятель, художник Велет, – заметил князь Давид, обращаясь к племяннице.

Илария не смогла скрыть удивления. Так вот в чем дело… Этот юноша состоит на службе у князя. Княжна невольно улыбнулась. Наконец дядя хоть что-то рассказал о художнике в лиловом плаще. Быть может, он еще приедет сюда.

– Этот молодой человек очень талантливый и отличается хорошими манерами, – заметила вдовствующая княгиня.

– О нем ходят неоднозначные слухи. Я бы не стала больше принимать его здесь, – сказала тетя Сильвия, чем вызвала неодобрение супруга, в глазах которого Илария увидела ничем не прикрытую злобу.

Что-то здесь было не так. Княжна тщетно пыталась понять, чем оказался неугоден тете этот красивый юноша и отчего дядя так дорожит им, что готов из-за него поссориться с супругой.

Поймав на себе взгляд князя, Илария нарочно дерзко посмотрела на него, чтобы показать, что ему не удастся запугать ее, как тетю Сильвию. На губах князя появилась усмешка. Илария поняла, что он разгадал ее мысли и потешается над ней. Она покраснела.

К счастью, бабушка пришла на помощь и сменила тему разговора.

После ужина Давид остался с мачехой, чтобы поделиться новостями, а Сильвия проводила племянницу в ее комнату. Глядя на супругу дяди, Илария отметила ее статность и грациозность, сдержанность и благородство в каждой фразе и жесте. Княжна очень уважала Сильвию, но, увы, совершенно не знала, о чем с ней разговаривать. Потому, едва Илария подошла к знакомой двери с медной резной ручкой, она поспешила поблагодарить тетю за любезность и простилась с ней.