– А тебе? Тебе можно доверять?

Князь, несколько удивленный вопросом, вскинул брови.

– Из твоего окружения мне явно можно доверять поболее остальных. – И, немного погодя, добавил тихо: – Ты же знаешь, мы с тобой преследуем одну цель.

Княжна согласно кивнула и склонила голову ему на плечо. Было еще очень рано, и вскоре глаза ее начали смыкаться.

Илария уснула, а князь еще долго смотрел перед собой, глубоко задумавшись. От Велета мысли его перенеслись в замок, где еще совсем недавно великий князь давал аудиенцию посланнику великого магистра. При воспоминаниях об оскорблении, которое ему нанес Борислав, в глазах Давида вспыхивали недобрые огоньки. Глядя на племянницу, он представлял ее на троне с золотой короной, и сердце его наполнялось мрачным торжеством.

Ближе к полудню Илария проснулась от резкого толчка повозки. Лошади остановились. Княжна подняла голову. Князь с кем-то говорил вполголоса, высунув голову в окно. Илария прислушалась к разговору.

– Передайте аббату в Тынце, что я жду его посредничества. Пусть обсудят с архиепископом этот вопрос и пришлют нам достойную замену канонику3, – говорил князь Давид. – Сейчас – да, можете ехать с нами до Вельсторша.

Князь сделал знак верховым, и они продолжили путь. Заметив, что Илария проснулась и встревоженно смотрит на него, Давид мягко улыбнулся.

– Это пилигримы, они едут в бенедиктинское аббатство в Тынце, – пояснил он.

– В Польшу?

– Да. – Князь взял руки Иларии в свои. – Ты выспалась? Все хорошо?

Княжна кивнула и улыбнулась князю:

– Мне нравится, когда ты такой.

– Какой?

– Настоящий, не изображаешь высокомерного князя.

– Я тронут. Ты сама редко бываешь милой и искренней, все больше споришь и дерзишь, – заметил он, заправляя ей за ухо выбившийся локон.

Иларии стало интересно, что бы сказал о ней художник Велет, познакомься он с ней поближе. Понравилась бы она этому красивому юноше или же ему по душе больше тихие скромные девицы с пшеничного цвета волосами и голубыми, как небо, глазами?

– Скажи, – задумчиво произнесла Илария, – а ты тоже считаешь меня некрасивой?

– Тоже? – с удивлением переспросил князь.

– Просто отцу не нравятся мои карие глаза и черные волосы.

– У тебя глаза не карие, а медовые. Да и волосы темно-каштановые, а отнюдь не черные. Тебе что, никогда не делали комплиментов?

– Разве что гвардейцы, когда я прохожу мимо. Но я не доверяю их словам.

Князь улыбнулся:

– Ты ждешь, чтобы я подтвердил их слова?

– Ничего я не жду. – Илария смутилась. – Просто хотела узнать, что ты думаешь.

Для княжны мнение дяди было особенно важно, ведь он был ценителем красоты и сам всегда выглядел безупречно.

– Ты похожа на свою мать, а она была очень красивой, – произнес князь, вновь уносясь мыслями в свои воспоминания.

Илария заметила это и попросила дядю рассказать о матери, которую она почти совсем не помнила.

– Ты знаешь, она была мне сводной сестрой по отцу. Я поначалу невзлюбил ее, как и мачеху, которую отец привез из Палестины. Изабелла не понимала моей холодности и старалась понравиться мне. – Давид улыбнулся, глядя перед собой. – А когда мы наконец подружились, отец выдал ее замуж за великого князя, и она уехала в столицу. Знаешь, родись у нее мальчик, похожий на Борислава, я бы ненавидел его всей душой, но на свет появилась ты, копия своей матери… Разве что более решительная и дерзкая, чем она.

– Ты любил ее?

– Да, одну ее и любил… – В голосе князя почувствовалась горечь утраты и боль одиночества, но он постарался скрыть это. – Быть может, поговорим о деле? – предложил он, возвращаясь к своей привычной манере.

– Ну вот, ты снова надел маску… – печально заметила Илария.