Отец подходит и обнимает меня.

– Лана, бедная моя девочка. Нет никаких других стран, они погибли в процессе войн, это нежилые земли там всё в радиации. Сохранилась только Россия, и большая часть Грузии.

Я постояла минуту, приходя в себя. Последние два дня я постоянно смотрела на карту Смоленской области, но мне и в голову не приходило открыть в поисковике атлас мира. Я почему-то думала, что все страны заселены. Поэтому только что земной шар скукожился для меня до двух стран. Отец уже достал из холодильника фреш и цедил его маленькими глотками. Видимо, на сегодня «ледяного душа» ему показалось уже достаточно. Я же не знала, как мне выплеснуть охватившее меня волнение и запустила беговую дорожку. Подождала, когда она немного разгонится, стала на середину с неподвижных боковин и пошла.

– Но, возможно они собрались в дикие земли? – выдавила я наконец.

– Ага, поэтому собирали образцы растений здесь?

– Но мы же все не поместимся.

– Поэтому… – не закончил отец.

– Они решили нас всех уничтожить, – заключила я упавшим голосом.

– Может не всех, но большинство – точно.

– Но разве их этические законы позволяют им…

– Ох, дочь, какая же ты у меня наивная. Когда речь идет о выживании, ни этические, ни межгалактические законы уже не принимаются в расчет. Я вот не жил во время Большой войны, но читал о ней и даже от чтения волосы становились дыбом.

– Так, нам надо призвать все галактическое сообщество и рассказать им о готовящемся нападении на нас.

– Пока это только наши догадки, сообщество и палец о палец не ударит. Да и потом, будут издалека возмущаться, а чтобы дождаться от них реальной помощи, это надо им доказать, что опасность может угрожать и им самим.

– Слушай, пап, а у нас совсем-совсем не осталось ядерного оружия? – с надеждой спросила я.

Я сошла с дорожки, схватила кухонное полотенце и вытерла выступивший на лбу пот.

– Совсем… Да, есть над чем подумать. Я соберу сенаторов. А ты… не сообщай пока маме эти новости, она и так за ту неделю, когда ты была в коме, так издергалась, вся «зеленая» ходила.

– Ладно, пап, а ты не знаешь, почему мне не поставили новый чип?

Отец на секунду замер, но тут же уверенно ответил.

– Операция была сложная; как раз там, где нейроны должны коммуницировать с чипом, у тебя остался поврежденный участок. Так что Марья Ивановна не смогла наладить связь чипа и твоего мозга.

Я ничего не ответила. Если бы не знала отца так хорошо, я бы не уловила немного смущенного взгляда. Наверняка это правда, но, я так же уверена, что не вся. А не затребовать ли мне свою историю болезни? Только надо сделать это так, чтобы Марья Ивановна не знала об этом.

Тут блямкнул мобильный, это пришел ответ с Марса на мой запрос об отце Димы, Иване Волошине. Он умер два года назад, отчет патологоанатома прилагался. За подписью и электронной печатью. Разгерметизация защитного костюма. Мучительная смерть от удушья. Вроде, подкопаться не к чему. И все-таки что-то тут было странное, но что? Я не понимала.

Бедный Димка, так рано пережил смерть обоих родителей, и это в наше время, когда в таком молодом возрасте на Земле умереть можно разве что от несчастного случая или, если уж очень повезет, как мне, от руки убийцы. Люди умирают лет в двести пятьдесят – двести шестьдесят от уже неисправимых изменений мозга.

Грегор собрался и ушел на работу, а я включила распознаватель лиц и отследила по камерам деда Макара.

Когда я лихо припарковала автолет у кафе, дед Макар сидел на улице за столиком и пил квас. Я подсела к нему за столик.

– Квасок не плох. Но вот это – полное га… Ну ты поняла. – Показал он на ГМО-еду, похожие на пластик фигурки слоников, носорогов и пантер.