Вроде – ты хозяин своих действий. Но – хочешь что-то предпринять – как смирительной пеленой затянуло… Всё же снял перчатку, протянул ей руку… Она? Спрятала свою поглубже, скинув пакет с книгами! Я – не гордый – поднял. Взгляд у неё – стеклянный. Я ей – никто. Не в данную минуту – так было с самого начала! Выражаемое ею безразличие было ужасающе правдоподобным…

Впервые я увидел бездушного, чёрствого человека… Впервые – демоническая плоть! Я не мог смириться с этим… Не мог не столько из-за неё, сколько из-за себя. Очевидность моей очередной близорукости клокотала сердечным рыданием. У неё – холодный разум, впитавший образцы нравственности из художественной литературы. Коварная книгофилка! На умственной заиндевелости осела притворная участливость – до поры! Потом во всей красе предстала подлинность! Полторы минуты встречи иссякли, обойдясь без моих слёз. Я силой воли сдерживал накрывающие потоки разочарования! Приехав домой – в слёзы!

***

Презираю её? Да! Не презирать – изменить себе. А у меня – частокол из принципов!

Ибо Тот, Кто отдал душу свою за спасение человечества, избавил от недугов прокажённых, послал бесовский легион в стадо свиней, – Тот не простил своего алчного предателя! Он знал, что Иуда видит в Нём царя земного, а не Небесного. Он знал, что Иуда – меркантилен и воровал деньги! Иуда хотел управлять частью земного шара, властителем которого, по его соображениям, должен был стать Иисус. Иуда хотел возвышения израильского народа над остальными. А Иисус обращал к Богу, а не свергал тиранов. Он – совершенство! Скажут: «Иуда хотел не предать, а сподвигнуть Учителя к решительным действиям, чтобы Тот поразил нечестивых…» Ложь! Иуда – сребролюбив! Поступал – предумышленно. Это его сущность. Уберегать его – свою душу убивать! Иисус не ущемлял свободу хотевшего Его предать. Достойная участь!

Тут – так же. Не прощу!

—

Моя жизнь исчисляется не в годах, а во влюблённостях. Это целые эпохи… Сколько девушек одаривало меня холодностью?.. Несметное число!

Я могу объяснить, но не объясниться! Проще написать, чем сказать. Большинство мужчин в минуты признаний становятся красноречивыми, а я – косноязычным. Движения – скованные, я – к предрассудкам прикованный. Прочитает какая-нибудь моё признание, посмотрит… Я, преданно, подытоживая написанное: «Я тебя люблю!» Она, ехидно: «Ты меня – да!» Женщины – ужасные существа. Им дали свободу из жалости, а они почувствовали себя владычицами мира. Это роковая ошибка. Её уже не исправить…

—

Как сын – удался. Я не прислушиваюсь к родительским советам и подчиняюсь их приказам.