Он хотел запомнить все, что видел и унести с собой, не растеряв по пути ничего, словно именно для этого он был послан сюда, чтобы узнать сокрытые временем тайны. Хотя он так и не смог понять, откуда узнал, например, о том, что находившийся там источник, существует и сейчас, и что в жаркое время он пересыхает? Кто сообщил ему о том, что придворный врач Марка Аврелия Гален использовал его для лечения своего подопечного? Об этом Кирилл не мог знать до своего путешествия в это удивительное сновидение, в котором он, подойдя к вратам храма, прочитал: «Каждый, кто входит в священный Храм, должен быть чист. Чистота – это никаких мыслей, кроме как о священном». Почему же мне была дана возможность прикоснуться к этому миру, мне – человеку, не достигшему той духовной чистоты, о которой было написано на вратах Храма? – думал он, входя в маленькую комнату для сна, куда не проникал свет. Он находился там один, проводя отведенное ему время под непрестанное пение неизвестных ему гимнов и под шуршание змей, ползающих рядом. Он не помнил, сколько дней провел в комнате. Казалось, что это был один непрерывный день или одна непрерывная ночь, хотя он не мог судить, когда заканчивался день, и начиналась ночь, так как все время находился в темноте. И только в последний вечер, как почему-то решил он наугад, зажглись светильники. В этот момент он очнулся, то есть, проснулся в своем сне, и был уверен, что узрел бога, но почему-то в виде некой расплывчатой фигуры похожей на тень. Некоторые пациенты говорили, что они видели его в образе ребенка или старика, или даже какого-то животного. Наверное, это зависело от самого человека, может быть от его готовности увидеть что-то конкретное. Кирилл хотел спросить об этом у жреца, которому рассказывал свой сон, но не успел, так же он не успел услышать, как его сновидение интерпретировал жрец, потому что проснулся как раз в этот момент. И уже здесь – в своей квартире, где было темно из-за опущенных штор, как в храме Асклепия.

Ему было жаль, что он не услышал того, что мог поведать жрец. И теперь пытался сам интерпретировать свой сон. Асклепий в виде тени? А что такое тень? Может быть это то, что мы не принимаем в себе самих и даже отвергаем? И значит, не так уж не прав был Фрейд, говоря о подавленных чувствах, эмоциях… Тень состоит из всего того, что когда-то было мной вытеснено из сознания и загнано глубоко внутрь. К тому же, мое отношение к религии и божеству, пусть даже и к древнему, такому как Асклепий, не позволило мне увидеть больше. Мне было дано узреть лишь его тень. Или это была моя собственная тень, которая блуждала там, пока я спал? Кирилл не знал еще, как объяснить себе это, перебирая разные варианты, связанные с образом тени. Слишком все было необычно для его рационального ума, слишком запутано. Как ни странно, но ему казалось, что теперь он понимал об этом меньше, чем когда-либо, как будто знания не делают нас мудрее, а лишь приоткрывают бесконечность нашего незнания.

О своих странных сновидениях Кирилл никому не мог рассказать, потому что не надеялся быть понятым. А может быть он в глубине души сомневался в собственной адекватности, так как почему-то был уверен, что подобных снов не видит никто, по крайней мере, из его знакомых. Получалось, что автоматически он уже исключал себя из общего числа нормальных людей, не задумываясь над тем, что само по себе это уводит его куда-то в другую сторону от обычной, привычной жизни. Он не думал об этом. Или боялся думать? Мало ли что снится людям? – говорил он себе в минуты сомнений, словно успокаивая самого себя тем, что ничего необычного не происходит. В конце концов, в его жизни ничего не изменилось, что могло бы настораживать и наводить на мысль о том, будто с ним что-то происходит не так.