Эта логика и является тем, что создала эпоху религиозных войн после Реформации. Обобщив эту логику, можно говорить о фундаментальной традиционалистской логике противостояния социокультурных систем. Назовём такие системы «культурными» (культурными в кавычках). Множество «культурных» систем должно быть наполнено пафосом взаимного отрицания. Получим социокультурное пространство, в котором: 1) каждая из таких систем будет считать себя центром мироздания, окруженным варварством, язычеством или еретичеством; 2) каждая из таких систем будет основана на традиционалистском мировоззрении, считающем свои принципы единственной истиной; 3) каждая из таких систем будет отрицать все другие как неистинные, а значит, нарушающие истинностное единство мира. Назовем такое социокультурное пространство «культурной» социокультурной архитектурой.

Если следовать Генону, то получим, что все до-модерновое мировое социокультурное пространство было «культурной» социокультурной архитектурой. Генон считает, что это создает условие единства. Но если принять описанную мной логику, то все должно быть наоборот. «Культурные» системы должны конфликтовать друг с другом. Причем такой конфликт будет определяться не какими-то земными интересами (типа геополитических), а фундаментальными представлениями о мире (предельными онтологиями, мировоззрениями). Каждая из «культур» должна будет отрицать все остальные как своих мировоззренческих врагов. Если мы посмотрим на реальную до-модерновую историю человечества, то увидим именно это. Мы увидим реальную роль религий в этом процессе как двойственную. С одной стороны, религии играли объединяющую роль. Они организовывали единое мировоззренческое пространство в рамках какого-то этноса или полиэтнического образования, империи. Но одновременно они отделяли это образование от всех остальных образований подобного рода как идеологических врагов. Можно говорить о том, что «культурная» архитектура всегда была наполнена мировоззренческой враждебностью систем по отношению друг к другу.

Христианство показывает здесь классические примеры. Еще на этапе его формирования как государственной религии Рима происходили процессы конфессионального разделения. Римские правители должны были прилагать серьезные усилия для того, чтобы собирать идеологическое единство империи. Это могло осуществляться только через выработку единого символа веры и борьбу с ересями. Причем жестокую борьбу. Но после разделения империи на западную и восточную части последовал соответствующий процесс разделения церкви. Он закончился оформлением католичества и православия в качестве отдельных отрицающих друг друга церквей. Если следовать логике Генона, то отношения между этими церквами должны быть предельно позитивными (ведь они были максимально близки друг к другу). Но все было наоборот: эти церкви относились друг к другу как к идеологическим врагам. Это дало возможность в эпоху крестовых походов направить один из них на Византию. В дальнейшем происходили попытки восстановить единство церкви, но они не привели к успеху до сих пор. По той же логике после Реформации единое конфессиональное католическое пространство разорвалось на множество конфессий. Это (в качестве главного фактора) и создало эпоху религиозных войн.

Если принять логику сказанного, то на Восток (как на «культурную» социокультурную архитектуру) придется смотреть как на область систем, организованную «культурным» самосознанием (тем самым самосознанием, которое утверждает свое мировоззрение единственно истинным, а все другие мировоззрения и системы, с ними связанные, как неистинные, а значит, враждебные). То есть весь до-модерновый мир был наполнен не неким изначальным единством, а наоборот, изначальным идеологическим взаимоотрицанием «культурных» систем. Именно в этом отношении можно говорить о социокультурной революции модерна. Ее можно задать как «посткультурно-интеркультурную».